Барахтаясь и хватаясь за других, това
рищи
выбрались на обочину.
-- Отмыватья придется на Лубяночке, -- хмуро произнес Максим Петрович,
-- если дают горячую воду. А если нет -- холодненькой.
Он тихо поднялся с бревнышка, не тратя времени сложил в рюкзачок
пожитки, притворил на место доску в стене сарая и огородами пошел к шоссе
.
По дороге, сделав петлю, Максим остановился возле церкви, перекрестился
и
вошел внутрь. Он купил свечку, поставил ее, опустился на колени и долго
молился, касаясь лбом пола.
-- Прости меня, Господи, что рабов твоих окунул в дерьмо! Ибо не рабы
они тебе. Такие предали тебя, нас предают и человечество погубят, не
усомнившись ни на минуту. Прости меня, что действовал их методами. Затыка
ют
они глотки тем, кто говорить может. Разве не всем такое право ты дал от
рождения, Господи?
Закаморный поднялся с колен, еще раз перекрестился и, выйдя из Божьего

храма, отправился на шоссе. Тут он остановил попутный грузовик, проехал н
а
нем несколько километров и слез, направив стопы по просеке, через лес. На

неприметной поляне путешественник остановился. Он положил свои пожитк
и на
мелкую травку, пробившуюся сквозь прошлогоднюю листву. Встав спиной к

заходящему солнцу, отмерил шагами расстояние от трех берез и стал копат
ь
яму.
Из ямы Максим аккуратно вытащил свои богатства: железный сундучок,
весьма тяжелый, обмотанный полиэтиленовой скатертью, и канистру. Закамо
рный
оглянулся, не мешает ли кто, но даже птицы в этот час умолкли, и было тихо.
Лишь гул изредка проносившихся грузовиков долетал с бетонки. С волнени
ем
приподнял он крышку сундука. В нем, почти до самого верха, аккуратно
уложенные лежали носы. Большие и маленькие, гипсовые, глиняные, бетонные
,
бронзовые и из нержавеющей стали, деревянные, стеклянные, фарфоровые, и
з
папье-маше. Отломанные, отпиленные, отбитые молотком с больших и малых

бюстов, статуй, экспонатов, сохраненные для вечности носы великого гени
я
революции, сына, отца и деда пролетариев всех стран.
Стремясь собрать наиболее полное собрание ленинских носов, Закаморны
й
отбивал их в скверах и парках, в учреждениях, на заводах и на
железнодорожных станциях. Он не спал ночью, пока ему не удавалось овладе
ть
очередным носом. Коллекционер спешил: ведь в любую минуту могло случить
ся
нечто чрезвычайное, какая-нибудь перемена власти, и тогда со статуями Ле
нина
поступят так же, как с монументами Сталина, которые у него на глазах
опутывали цепями, валили и давили гусеницами бульдозеров. Сохранились л
и для
потомков носы товарища Сталина? Нет, ничего не сохранилось! А носы
основоположника -- вот они, хоть сейчас на выставку. Максим уже придумал е
е
название: "Носиана-Лениниана".
Из рюкзака Закаморный вынул пару свеженьких носов. Один из них он
ухитрился отбить в кинотеатре "Космос", для чего пришлось разориться на

билет и посмотреть часть немыслимого фильма. Второй -- уходя последний ра
з
из редакции "Трудовой правды". Новые носы Максим аккуратно уложил в
сундучок, добавив туда исторический документ, сорванный с доски приказ
ов в
соответствующем учреждении.

ЦИРКУЛЯРНОЕ ПИСЬМО No 82/4-С

В целях улучшения качества продукции всем скульптурным фабрикам
Художественного фонда СССР приказываю в срочном порядке укрепить кар
кас
бюстов В.И.Ленина (все артикулы) введением в нос головы металлического

крючка, препятствующего повреждению носа путем излома.
Основание: отношение компетентных органов.
Замдиректора (подпись неразборчива)

Покончив с носианой и опустив сундук в яму, Закаморный открыл канистру

и бросил в нее несколько листков бумаги, исписанных мелким почерком. Он,

бывало, читал друзьям, но никогда не показывал свои стихи. Он не слушал
ничьих мнений, будучи уверенным в том, что коллектив уродует личность.
-- О русская земля! -- бормотал Максим, закапывая канистру рядом с
сундучком и закладывая яму кусками дерна. -- Что хранишь ты в израненном

теле своем? Человеческие кости да рукописи...


_72. ИЗБРАННЫЕ СТИХОТВОРЕНИЯ 3.К.МОРНОГО_

_ИЗ ТЕТРАДИ, СВЕРНУТОЙ В ТРУБКУ И ПРОСУНУТОЙ НА ВЕРЕВОЧКЕ В ГОРЛО_
ПОЛИЭТИЛЕНОВОЙ КАНИСТРЫ

Закопана в лесу под Звенигородом: 24-й километр первой кольцевой
бетонки, не обозначенной на картах; от километрового столба по просеке д
о
трех берез; от средней березы на солнце, восходящее в апреле, шесть шагов.


_ДОМА И ЛЮДИ_

На тихой улице Песчаной,
напротив парка и кино,
ты был прописан постоянно
и просто жил уже давно
на тихой улице Песчаной.

Напротив парка и кино
стоят дома спиной друг к другу,
в витринах выставив вино,
выдерживая жар и вьюгу,
напротив парка и кино.

Стоят дома спиной друг к другу.
Им все равно, кто здесь живет,
кто водку пьет, кто пишет фугу,
кто спит, кто водит самолет.
Стоят дома спиной друг к другу.

Им все равно, кто здесь живет.
И людям вовсе безразлично:
мельчает русский наш народ.
Ты мрешь с тоски, а мне отлично.
Им все равно, кто здесь живет.

И людям вовсе безразлично:
там свадьба, тут протечка ванн.
Одним смешно, другим трагично.
Ведь и внимание -- обман!
И людям вовсе безразлично.

Там свадьба, тут протечка ванн.
Нам наплевать на ваше горе.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200