-- Ну что, Валя? Некогда сейчас...
-- Извините, Степан Трофимыч! Я кратко, самое неотложное... Сироткина
из отдела писем отравилась.
-- Как?!
-- А так: приняла большую дозу снотворного. Ночью без сознания
доставлена к Склифосовскому. Уж я звонил, выяснял: промывание желудка

сделано, переливание крови. Искусственную почку подключили -- отец у нее,

сами знаете кто, ну, поднял медицину на ноги. Говорят, будет жить.
-- В горкомовский список попала?
-- И это выяснил. Нет. Ее в больнице записали студенткой. "Трудовая
правда" там не фигурирует.
-- Ну, а причина? Причину выяснил?
-- Не точно, конечно, пока, но в машбюро говорят, она от Ивлева
беременна.
-- От Ивлева?
-- Светлозерская машинисткам сказала. "Дуреха, -- говорит. --
Угораздило же из-за такой ерунды! Мужики, -- говорит, -- все без исключения
подонки!"
-- Без исключения? Так и сказала?
Кашин помолчал, потом спросил:
-- Что делать? Кого другого, конечно бы, уволить. Но тут...
-- Не будем обсуждать, Валентин, -- нахмурился Ягубов. -- У тебя все?
Он подумал о том, что когда после праздников он встретится в бассейне с

генералом Сироткиным, надо будет тактично выразить сочувствие. А может
,
наоборот, сделать вид, что ничего не известно?
-- Насчет демонстрации, -- продолжил Кашин. -- Списки правофланговых и
несущих оформление составлены, люди проинструктированы, чтобы шли ровн
о по
восемь в ряд и не оказалось лишних. Вот, подпишите, я отвезу на проверку. А

второй экземпляр в бухгалтерию, сумма тут указана: по пять рублей за несе
ние
портретов и знамен, все сходится.
-- Это неправильно, Валентин. Знамя должны нести даром.
-- Вообще-то вроде бы... Но за деньги надежнее. Так давно делаем...
Не возражая больше, Ягубов подписал.
-- Далее -- вопрос о дверях, -- заспешил Валентин. -- Посетители идут,
видят, что дверь выломана. Я уже вызвал слесарей. Сегодня же поставят новы
й
замок. Они у меня сейчас, поскольку Анна Семеновна не пустила их вас
тревожить.
Около получаса вчера Степан Трофимович не мог попасть в собственный

кабинет, и пришлось взламывать двери. Взбешенный, он велел Кашину вызват
ь
милицию, но тот не исполнил поручения. Только теперь Ягубов понял причин
у, и
злость сменилась иронией.
-- Почему же ты не услышал, как заклеивали?
-- Занят был, -- покраснел Кашин.
-- Чем занят?
-- Да так...
-- Ладно, -- великодушно прекратил допрос Ягубов. -- Уеду -- пусть
делают. Проследи! Что еще?
-- И последнее: Макарцев заедет в редакцию.
-- Что ж сразу не сказал? Не может дома усидеть... Откуда информация?
-- Анна Семеновна ему звонила. Я конец разговора слыхал. Вроде просил
ее в редакции не говорить...
-- Экспромтом хочет нагрянуть? Ты вот что, Валентин: экспромт
подготовь, как надо... Цветы, что ли... В проходной не забудь предупредить,
чтобы пропустили -- удостоверение он может дома забыть...
-- А цветы из каких средств? По редакторскому фонду провести?
-- Ну и бюрократ! -- пожурил Ягубов. -- На-ка вот... Пошли курьера на
Центральный рынок.
Кашин сложил протянутую пятерку пополам и сунул в карман.
-- Понял, Степан Трофимыч. Сделаю!
Ягубов встал, показывая, что аудиенция закончена. Он снова набрал номер

Шамаева, но того опять не было. В связи с возможным появлением редактора

Степан Трофимович решил пройти по отделам, проверить, как идет работа на
д
первомайским номером, чтобы Макарцеву доложить обстоятельно.
Праздничный номер формировался без суеты и спешки, большинство
материалов было подготовлено заранее, кое от кого в редакции попахивало
, но
все шло гладко, и Ягубов вернулся довольным. Он взял в руки гранки передов
ой
"День пролетарского братства", но потом решил: пусть ее прочтет Макарцев,

ему будет приятно.
Под гранками лежал большой голубой конверт, толстый, без надписей,
незаклеенный. Ягубов взял его, не понимая, как он тут оказался. В конверт

была втиснута толстая рукопись на папиросной бумаге. Листки густо, чере
з
один интервал и без полей, отпечатаны на машинке. "Импотентократия, --
прочел Степан Трофимович на первом листе. -- Физиологические причины
идеологической дряхлости. Самиздат, 1969". Ягубов помычал, полистал
странички, выхватив несколько положений весьма критического порядка.
-- Провокация, -- тотчас решил он, будто был к ней готов. -- Накануне
праздника.
Испуга в нем не было. Предстояло лишь оперативно проанализировать
ситуацию, найти правильное решение.
-- Анна Семенна, -- вызвал он Локоткову. -- Это вы положили?
-- Не входила я, Степан Трофимыч. В глаза не видела.
-- Ладно, я сам разберусь... Кстати, а что Игорь Иваныч? Говорят,
заглянет...
Анна Семеновна покраснела, но продолжала молчать.
-- Ясно! Раз просил не говорить, не сержусь... Принесите мне сигарет из
буфета...
Локоткова с облегчением убежала. Он взял со стола гранки передовой и
голубой конверт, открыл дверь и, убедившись, что в приемной пусто, быстро

прошел в кабинет редактора. В комнате было полутемно, как и у Ягубова: две

трети окна, расположенного симметрично с Ягубовским, занимал портрет Ле
нина
-- видно было часть плеча и гигантское ухо. Степан Трофимович положил на

стол Макарцеву конверт с рукописью, а сверху гранки. Он подошел к вертушк
е и
набрал номер Шамаева по ВЧ. Случай с конвертом был как нельзя кстати,
подтверждая тревогу Ягубова, и товарищи в Центральном аппарате посовет
уют,
как поступить.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200