Теперь он держит в
руках все нити внутренней и внешней идеологии, и эта незаметность дает е
му
особое удовлетворение.
Только догадываться мог Макарцев, чем он, рядовой инструктор, обратил

на себя внимание. Но однажды его пригласили на дачу к худощавому товарищ
у.
Тот встретил Игоря в парке. Худощавый товарищ был в длинном габардиново
м
китайском плаще, с зонтиком и в калошах, хотя стоял солнечный июнь. Калош
и
давно прекратили выпускать, но для него делали специально на резиново
й
фабрике "Красный треугольник", об этом Игорю рассказал как-то по секрету

директор фабрики.
Пили чай на воздухе, под липами. Макарцев старался показать, что он
неглуп, скромен, и гадал, зачем он мог понадобиться. Хозяин рассказывал о

том, как он по настоянию врачей бросил курить. Игорь тут же погасил
сигарету. Худощавый товарищ усмехнулся и предложил должность помощник
а.
-- Мне нужен работник, который умеет писать и понимает, зачем пишет.
Это было тем более неожиданно: считалось, что худощавый товарищ --
единственный, кто пишет свои доклады сам. Игорь, конечно, согласился; отка
з
мог стать концом его биографии. Однако будущий шеф вдруг был назначен

Сталиным редактором "Правды". Он снова пригласил Макарцева, и они опять

хорошо поговорили. С тех пор Игорь стал периодически бывать на чаях (ниче
го
более крепкого хозяин не пил). С годами чаи стали реже, но сохранялись.
Отношения эти не были ни дружбой, ни обязательными, как у подчиненного

с начальником, скорее -- взаимовыгодным симбиозом. За чаем Макарцев угады
вал
некоторые предстоящие поветрия наверху, а товарищ, предпочитающий быт
ь в
тени, узнавал дуновения снизу. Макарцев был для него партийцем того уров
ня,
ниже которого он не опускался. Были тут и недоговоренности, но они обоих

устраивали. Эту связь Макарцев скрывал даже от Зинаиды. Ему казалось,
чаепития под липами чем-то унижают его, а чем -- не хотел себе объяснять.
Не только отдел пропаганды ЦК руководил "Трудовой правдой", но и
худощавый товарищ во время чаепитий, хотя об этом никто не говорил. Именн
о
им Макарцев был включен в группу подготовки наиболее важных выступлен
ий
человека с густыми бровями. А затем, на XXIII съезде, -- в список кандидатов
в члены ЦК.
Однако чем дольше не было сучков, тем навязчивей становилась мысль об

их скором появлении. Взлеты увеличивали риск падения. Макарцеву шел шес
той
десяток, и ему было что терять. Материальные блага он не очень ценил, но
положение по-прежнему его волновало. Стабильность он мог чувствовать то
лько
в движении вверх, но в последнее время оно замедлилось. А ведь стоит
остановиться, и начнешь катиться вниз. Здоровье стало не то. Каждый день,

хотя и старался об этом не думать, у него что-нибудь болело: то спина
(отложение солей, как говорили врачи), то печень. Он любил поесть -- и
переедал, любил выпить. Что касается женщин, то, когда заходил о них в
мужской компании разговор, он с улыбкой говорил, что к старости понял одн
у
простую истину: конституция у них у всех одинакова. Как говорил
старик-лесничий из-под Тамбова, сколько ни ищи, у которых поперек, -- не
найдешь.
Разумеется, Макарцев понимал, что занятый им пост -- не предел, но
некая апатия и внешние причины, ему неясные, не позволяли быть активнее.

"Меня порядочность погубит", -- хвалил он себя за то, что не двигался
вперед, как некоторые, наступая на ноги соперникам.
Несмотря ни на что, Игорь Иванович верил в торжество коммунизма. Не в
средства (они себя изрядно скомпрометировали), а в результат, в счастье,

которое должно наступить когда-нибудь. Не для него -- для других.
В дни чешских событий прошлого 68-го Макарцев думал: не пойдем на
крайность, не введем войска. Даже при Сталине с Югославией не смогли так

поступить. Будь я наверху, я бы не допустил. Он симпатизировал Дубчеку, но

так глубоко в душе, что и себе не признавался. Игорь Иванович не разделял

самодовольства нынешних руководителей, для которых партийные функции
выше
человеческих. Послабления страшат их. Он бы наверняка действовал иначе
,
интеллигентнее. Впрочем, неизвестно, какие соображения возникли бы у

Макарцева, пройди он оставшиеся четыре ступени: член ЦК, кандидат в член
ы
Политбюро, член Политбюро, член группы сильных в Политбюро. Нет, нет! Его

программа-максимум -- еще одна ступень.
Внешне это раздумье никак не проявлялось. Он боялся отторжения даже
внутри себя, а уж тем более вовне. Не столько инерция, сколько здравый смыс
л
стал сильнее его самого, диктовал поступки, линию поведения. Кто-кто, а уж

Макарцев не мог не предвидеть подводных течений.
У него дважды выясняли, сколько лиц еврейской национальности в
"Трудовой правде". Он понимал: идеологические мышцы после чешских событи
й
напрягаются. Он успокаивал себя, что это необходимо, что он будет соблюда
ть
меру. Однако в середине декабря 68-го Макарцеву пришлось понервничать.
Недели две у него гостила теща из Ростова-на-Дону. Она ходила по
музеям, в ГУМ и ЦУМ, восхищалась длиной очередей.
-- Зять у меня такой ответственный -- не поговоришь, -- шутливо ворчала
она. -- Впрочем, я и сама в бегах...
-- Да не стойте по очередям! Составьте список, я пошлю шофера...
-- Нет уж, Гарик! Не хватало еще вам забот прибавлять...
Теща была старше его на пять лет и постоянно это подчеркивала.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200