Алексей -- в соответствии с инструкцией -- немедленно сообщил о
б
этом на командно-диспетчерский пункт.
-- Уточни координаты, -- потребовали с КДП.
Двоенинов заложил вираж возле шведского острова Эланд и пошел к
побережью Польши, чтобы затем свернуть на Калининград. Поступил прика
з
руководителя полета:
-- Выясни причину, мать твою перемать!
-- Выяснить не удается, -- доложил Двоенинов. -- Не удается...
-- Сейчас запросим штаб... Наступила долгая пауза. Обе стороны
действовали в строгом соответствии с инструкцией, но даже это не помога
ло.
Двигатель замолчал, наступила тишина.
-- Выполнение боевого задания командир отменяет, -- услышал Двоенинов в
шлемофоне. -- Сбрось фонарь и запасные баки.
По двум мелькнувшим самолетам иностранных авиакомпаний Алексей поня
л,
что вошел в зону гражданских рейсов. Он продолжал терять высоту.
Леше стало холодно не от близкого конца -- от мертвой тишины. Лучше бы
погибнуть в грохоте, в лязге металла, когда сам не слышишь своего последн
его
гортанного крика. Обидно, что не отгулял отпуска, не съездил в Аносино к

мамке с отцом, что никто в деревне не видел его в офицерской форме. Жизнь,

если разобраться, не так уж и дорога. Отпуск жалко. Ну, и еще долга своего
не выполнил.
Долг -- это Леша сознавал. Раз учили, значит, нужно. Самолет,
доверенный ему партией и правительством, он обязан сберечь. Но как это

сделать, когда машина уже перестала слушаться?
-- Катапультируйся! -- услышал он приказ.
Катапультировался он на тренажерах дважды. Оба раза благополучно, есл
и
не считать рвоты и головокружений от легких сотрясений мозга, что необхо
димо
было тщательно скрывать от начальства. На этот раз он ощутил сильный тол
чок
вверх -- его выбросило вместе с сиденьем. Выбросило, не покалечив (зря он
матюгал Микояна, Гуревича и работяг почтового ящика 4134). Кратковременную

потерю сознания из-за отлива крови от головы можно в расчет не брать.
Двоенинов повис в сырой массе, которая залепила стекло гермошлема. Судя
по
высотомеру, на который он взглянул перед катапультированием, до земли,

верней, до воды оставалось всего ничего. Лехин МИГ-21 исчез, растворился в

облаках, будто и не было вовсе.
-- А я живой! -- заорал Алексей Никанорович в веселом бреду. --
Живой!Едва тучи пропустили лейтенанта сквозь себя, увидел он сплошную с
ерую
массу и ничего больше. Лешу затрясло, замотало на стропах. Тут шел сильны
й
косой дождь. Верней, не шел, а опускался вместе с Двоениновым. Серая масса

снизу набегала, вбирала его в себя. Волна накрыла его, поволокла вниз, но

сама же вытолкнула из пучины. Лейтенант нажал на клапан баллона со сжаты
м
воздухом, и оранжевая лодка размоталась, быстро напузырилась и встала

вертикально. Он повалил ее и лег плашмя, раздвинув для баланса ноги.
-- Живой! -- опять повторил Алексей, проверяя себя.
Лодка то взбиралась на гребень волны, то ухала вниз. Он мог только
предположить, что находится в двух третях расстояния между островом Эла
нд и
польским берегом, и неосознанным чувством ощущать, что его относит то ли
на
юг, то ли на юго-запад. То и другое хорошо: в Польше -- свои, в ГДР -- тоже
наши. Остается ждать.
Двоенинов стащил с головы гермошлем, в нем было тяжело, а без него
холодно. Сначала он придерживал шлем в лодке рукой, потом устал, и шлем
унесло водой. Наверное, свои уже ищут. Леша распечатал ракетницу,
приготовился подать сигнал, но в округе никого не было, стрелять бесполе
зно.
Он прислушивался к звукам и ничего не слышал, кроме плеска волн. Мотало ег
о
изрядно, поташнивало. Паек НЗ он проглотил и пил дождевую воду, повернувш
ись
лицом к небу и сгребая ладонью влагу со щек и со лба в рот. Сквозь дрему
Леша услышал тарахтение мотора. Он и не сомневался, что его найдут. Первы
й
выстрел не получился -- ракетница дала осечку. Он подумал, что отсырела. А

во второй раз услышал шипенье, и веер красных огней рассыпался над морем.

Его заметили. В сумерках Алексей различил борт рыбачьего судна.
-- Пан тоне? -- спросил голос, усиленный рупором. -- Кто есть пан?
-- Я русский! -- орал Леша. -- Потерпел аварию!.. Помогите!
Наши люди -- они протягивают руку помощи всему миру, и любой человек на
земле с гордостью встречает наших, это же как пить дать!
-- Рюсски? -- переспросил человек на сейнере. -- Совьетски?
-- Советский, советский! -- бормотал Двоенинов и встал в лодке на
колени, чтобы его, советского, лучше увидели.
-- Совьетски нада езжать назад. Езжать на большевик. Пускай он будет
помогать. Прошу, пане!
Человек на сейнере опустил рупор и ушел в рубку.
-- Эй, -- кричал ничего не понявший Алексей Никанорович. -- Постойте! Я
же здесь болтаюсь больше девяти часов...
Звук мотора стал громче и перекрыл двоениновские слова. Сейнер исчез.--

Вот фашист! -- пробурчал Алексей. -- А ведь мы их освободили!..Он дрожал
мелкой дрожью. Сжимал зубы, шевелил руками и ногами, чтобы сохранить тепл
о,
но сил шевелиться не было. Наступила ночь. Алексей забылся, а очнулся от

боли в позвоночнике. Он застонал, открыл глаза. Фильм крутили в обратную

сторону. Двоенинов снова висел над серой массой воды с белыми барашками,
и
ветер мотал его из стороны в сторону. Бесконечная серая масса воды
удалялась. Ногу стянуло стропой парашюта, и Леха попытался высвободить
ее.
Но тут бред кончился. Его, согнутого в три погибели, втянули в люк
вертолета.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200