-- Поистине, страна-помойка! Это облегчает мою совесть, прости,
Господи, грешного!
Он присел, развязал рюкзак, вынул из него мотки фотопленок, несколько
книг, обернутых в газету. В полиэтиленовых мешках, тщательно заклеенных
,
побросал он это на дно котлована.
Вынув из кармана красную повязку, Закаморный нацепил ее на рукав,
придав себе административный вид, а рюкзак положил под куст. Сам сел на

обочину, стал ждать. Людей тут не было, да и машин не было: утром и вечером
прокатывали лихо хозяева особняков да их родня. Максим Петрович, однако
,
знал, чего ждать. И дождался. По дороге медленно полз тяжелый ЗИЛ с мышиног
о
цвета цистерной. Закаморный поднялся с обочины, директивно махнул руко
й с
красной повязкой.
-- Полный? -- со знанием дела спросил он шофера.
Тот, притормозив, подтвердил.
-- Значит, приказ такой: спускать в этот котлован. Здесь будет
проводиться научный эксперимент по регенерации и аэрации. Да не бойсь!

Останешься не в обиде. На это дело отпущены средства. Спускай экскремент!..

Шофер подчинился. Выскочил, сбросил толстый шланг, включил насос, и
жидкость забурлила, потекла на дно котлована, заполняя окрестность удуш
ающим
запахом сконцентрированных человеческих испражнений. Максим равноду
шно сел
на обочине, задремал.
-- А расчет когда? -- спросил шофер, едва цистерна опорожнилась.
Максим вялой рукой вынул пятерку.
-- Сейчас еще подвезу, -- заспешил шофер, пряча деньги. Этого золота в
дачах тут не перевесть. А не хватит -- из Звенигорода могу!
Нелегко было сидеть полдня, охраняя правительственные испражнения.

После десятой машины, когда финансы иссякли, Максим решил, что в карьере

накоплено достаточно. Он спустился к самому краю зловонного моря и выры
л
норку. В нее положил другую коробочку, извлеченную из рюкзака, и закопал е
е,
протянув по краю жижи тонкую проволоку. Он полюбовался делом рук своих,

вскарабкался вверх и, накинув на плечо рюкзачок, потопал по дороге назад
к
Звенигороду. Тут, возле почты, нашел он телефон и, опустив монету, набрал

заветный номер, который давно выучил наизусть. Трубку обмотал носовым

платком для искажения голоса, а за обе щеки положил по черствой сушке с

маком.
-- Мне, извиняюсь, начальника, -- сказал Максим. -- Ах, слушаете! Я сам
коммунист, персональный пенсионер. Зарубин мое фамилие. Вначале хотел

доехать к вам лично, сообщить, а после думаю, не успею...
-- В чем дело?
-- Дело в том, что я обнаружил склад антисоветской литературы и мой
долг помочь органам...
Он кратко объяснил, как проехать.
В продмаге он купил хлеба, банку частика в томатном соусе и бутылку
минеральной воды. Больше ничего в магазине не было. Закаморный направил
ся
вдоль высокого берега, застроенного сараюшками и хибарками, перереза
я
напрямик незагороженные и незасаженные еще картошкой грядки. Вскоре

облюбовал он сарай возле нежилой дачи, проник в него с оглядкой, отвел в

стене его плохую доску и возле нее уселся на бревно. В щели перед ним
открылась полоса Москвы-реки и на другом берегу, внизу, возле дороги,
карьер, подготовленный для научного эксперимента. Максим развязал рюкз
ачок,
вынул бинокль. А рядом на земле расставил воду, хлеб, консервы и стал,
сполоснув минеральной водой руки, со смаком закусывать, деревянной щепо
чкой
вынимая из банки частика в томате. Обед его прервался. На дороге внизу
показалась черная "Волга". Она остановилась. Из нее выскочил бодрый челов
ек
в спортивной куртке и пошел вдоль обочины. Машина за ним медленно поехал
а.
-- О, да я вижу, вы серьезно к прогулке отнеслись! -- удовлетворенно
проговорил Максим, приставив к глазам бинокль.
Наподалеку от первой "Волги" остановились еще две. В последней рядом с
шофером сидел офицер: погоны были видны хорошо, а звездочки и бинокль не

помог разобрать. Первый человек, который выскочил из машины, замахал рук
ами.
И вот все три "Волги", носы в зады, остановились возле карьера. Дверцы
захлопали. Максим насчитал двенадцать душ вместе с офицером.
Они разбрелись вокруг, осматривались, некоторые отлучились в кусты
перед началом работы и выходили, застегивая ширинки. Все собрались на кр
аю
котлована, зажимая пальцами носы. Полиэтиленовый мешок с фотопленками
,
полный воздуха, всплыл со дна и покачивался на поверхности. Офицер что-т
о
приказал одному из своих. Тот отправился к багажнику и приволок, растяги
вая
на ходу, штангу со щипцами на конце.
"Трехзевый Цербер, хищный и громадный, собачьим лаем лает на народ", --
торжественно процитировал Закаморный великого Данте.
Мешок с фотопленками они подцепили. Столпились, чтобы поглядеть, что в

нем. Стали вскрывать с брезгливостью. "Ну, что, подонки? Попали в свою
родную среду? -- написал там сегодня поутру Максим на листе, привязав ручк
у
к правой ноге. -- Дайте срок, все вы утонете в собственном дерьме. Приятного

плавания, дзержинцы!" Жаль, прочитать сочинение Максима не все собравшие
ся
успели. Один из них, старательно шаривший по обрыву, задел проволоку. Ухну
л
взрыв. Эхо повторило грохот несколько раз. Пыль и брызги поднялись столб
ом и
садились медленно. Когда снова стало видно котлован в бинокль, обочина

дороги сползла, сместив приехавших специалистов вниз. В зловонной жиже
под
обвалом показывались руки, головы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200