Локоткова вошла следом в кабинет, плотно закрыв обе двери от всех
любопытных.
-- У вас печальный вид, Анна Семенна. Праздник ведь...
Слезы у нее появились мгновенно, но не потекли, а повисли.
-- У меня муж ушел, Игорь Иваныч... Не обращайте внимания.
Она не хотела ему говорить, само вырвалось.
-- Как ушел? Почему?
-- Собаку у нас сбила машина, и ушел...
-- А собака при чем?
-- Сказал, собака нас связывала... Ну, что непонятного? Ушел к молодой,
а собака -- повод...
-- Ox, Анечка! -- он погладил ее по голове, как маленькую. -- Я всегда
говорил -- надо любить пожилых положительных мужчин. Как я, например!
-- Как вы? -- Анечка от удивления перестала плакать и уставилась на
него. -- Что-то я не помню, чтобы вы мне такое говорили...
-- Значит, думал.
-- Шутите, Игорь Иваныч...
-- Ну, ладно, еще поговорим... Сколько до планерки?
Локоткова взглянула на крохотные потертые часики на руке, по которым

девять лет жила редакция "Трудовой правды".
-- Тридцать пять минут.
-- Вот и хорошо. Пусть пока не входят, сделаю несколько звонков.
-- Я вам валидола купила, на всякий случай. В правом ящике стола, с
краешка... -- она уже выходила в тамбур.
-- Спасибо, незаменимая моя!
Надев очки, он потер руки, сел в кресло, в котором не сидел (он
сосчитал) шестьдесят два дня. Настала минута взять газету в свои руки. Но о
н
еще существовал отдельно от нее, а газета продолжала существовать без н
его.
Пока не забыл, он решил выяснить насчет Двоенинова. Игорь Иванович поним
ал,
что шоферов за границу отбирают по совсем другому ведомству, но раз пооб
ещал
Леше, решил попробовать. По ВЧ он позвонил Стратьеву, замминистра внешне
й
торговли, с которым вместе работал еще по заданиям Хрущева. После двух-тр
ех
общих фраз о здоровье (не знает, что у меня инфаркт был -- это хорошо!)
Макарцев сказал:
-- Кстати, у тебя там есть "Совтрансавто". Международный авторитет его,
говорят, пока невысок. Может, поднимем его в печати?
-- Поднять никогда не мешает, -- сказал, подумав, Стратьев. -- А чье
указание? Может, нам сперва закончить реорганизацию?
-- Это какую?
-- Да вот, вводим более прогрессивную систему -- плечевую, чтобы
шоферов за границу не гонять. На погранпунктах будем переставлять прице
пы, а
шоферов возвращать обратно со встречным грузом. Удобно и, главное,
значительно дешевле.
-- Когда же вы это осуществите? -- Макарцев понял, что просьба
отпадает, но продолжал говорить.
-- Думаю, месяца два, от силы три.
-- Договорились, -- согласился Макарцев, чтобы забыть о "Совтрансавто".
-- Никуда не собираешься?
-- Да я только вчера из Финляндии, соглашение подписал. Дай
передохнуть...
-- Ну, передохни. С праздником!
Игорь Иванович с грустью подумал о том, что сам он давно нигде не был.
И сейчас не до этого. Газету поднимет, поставит на место Ягубова, мобилизу
ет
людей. А затем можно будет и в загранку. Давно уже не бегало в руке перо,
пора показать молодежи, как брать быка за рога! Макарцев почувствовал, чт
о
за время болезни мозг его расслабился и увиливает, не хочет действовать
.
Надо себя дисциплинировать. Он выдвинул ящики стола, проверил, все ли там
на
месте. Придвинул гранки передовой статьи, проглядел с усмешкой. Сухо
написано. Хоть бы стихотворение процитировали что ли! Он выпил остывший
чай
и отбросил гранки.
Под гранками лежал голубой конверт, редактор открыл его, прочитал
название и поморщился, как от зубной боли. Сердце еще не среагировало, а ем
у
мгновенно показалось (от страха, что ли?), что оно уже бьется, и бьется
аритмично, умолкая, как тогда, возле ЦК. Забыв о стихах, необходимых в
передовой, он стал с внезапно возникшей ненавистью читать рукопись по
д
названием "Импотентократия". Поняв, о чем рукопись, он отшвырнул ее с
гневом. Пальцы у него дрожали то ли от слабости, то ли от возмущения.
Опять?.. Да что же это творится? Ему захотелось встать тихо из-за стола,
выскользнуть из кабинета, прошмыгнуть мимо секретарши, вахтера и добра
ться
до дому без машины. Зарыться с головой под одеяло и лежать, будто он и не
вставал вовсе. Глупость какая! Он придвинул пачку листов, сгреб их
остервенело неслушающимися дрожащими пальцами и сунул в конверт. На это
т раз
терпение исчерпалось.
Дверь отворилась, и вошел лейтенант госбезопасности с портфелем. Игор
ь
Иванович плотно сжал губы.
-- Здравствуйте. Фельдъегерьская почта...
Лейтенант открыл портфель, вынул книгу, прошитую веревкой с висящей
сургучовой печатью, и пальцем указал графу. Не разжимая губ и чувствуя, ка
к
гулко подкатывает под самую глотку и хлюпает сердце, редактор расписал
ся.
Спрятав книгу в портфель, курьер оставил на столе небольшой белый конве
рт и
вышел. Там оказалась секретная инструкция о том, что употребление
наркотиков, особенно среди молодежи, расширилось, и в связи с этим, в
частности, запрещается публикация каких бы то ни было материалов на эт
у
тему.
Надув губы, Макарцев сунул постановление в сейф. Взял конверт с
самиздатом и швырнул туда же. От резкого движения под левой лопаткой
появилась боль, которой он боялся. Он поспешно вытащил таблетку и стал

сосать нитроглицерин. Анечка отворила дверь, улыбаясь, произнесла:
-- Игорь Иваныч, вся редакция узнала, что вы появились. У всех к вам
дела, и все клянутся, что неотложные. Я никого не пускаю.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200