Он, Каш
ин,
сможет пробить ей прописку, если она хорошо себя зарекомендует.
У Инны-Марии была своя причина временной прописки во Владимирской
области. Решив развестись со своим вторым мужем Грязновым, она начала но
вую
жизнь и приехала в столицу. Тут, на улице Горького, Инна приняла свою
излюбленную позу статуи современной Афродиты с сумочкой за спиной. К не
й
сразу стал клеиться итальянец, вышедший с Центрального телеграфа, как

оказалось, технический представитель фирмы "Оливетти", заключившей конт
ракт
на поставку специальной мебели для ЦК КПСС. Инна встречалась с Альдо у не
го
в номере гостиницы "Берлин" дважды в неделю в течение трех месяцев, и хотя

он плохо говорил по-русски, а Светлозерская ограничивалась в итальянск
ом
одним "чао!", она чувствовала, что он открыл ей мир страстей, до этого никем

ей не объясненный. Инну взяла на учет служба внешнего наблюдения. Прошло
го у
нее не было, итальянец поставлял оборудование в ЦК, и обижать его не было

указаний. Предполагалось, что после его отъезда Инна будет встречаться
с
другими иностранцами. И тогда органы решат, что с ней делать. Но едва Альд
о
уехал, Инна из Москвы исчезла.
Появилась она в Киржаче, под Владимиром, в доме матери Грязнова. Тут
она родила итальянцу сына, честно все сообщив грязновой матери. Бабка,

однако, привязавшись к мальчику, немедля после отъезда бывшей снохи
ухитрилась в местном ЗАГСе черноволосого худенького мальчика усынови
ть за
поднесенную курицу и два десятка отборных яиц. А с Инны теперь в каждый е
е
приезд требовала денег только на поддержание временной прописки, за кот
орую
надо давать взятку трояк в месяц участковому оперу.
Освободившись от итальянца и его ребенка, Инна не могла найти себя и от

скучности окружающей ее действительности согласилась выйти замуж з
а
сержанта-сверхсрочника Альфреда Светлозерского: его имя напоминало ей
Альдо.
Других точек соприкосновения не нашлось. Долго возле него продержаться
она
не смогла. Он был ей физически противен, а его глупые шутки заставляли ее

морщиться, будто от зубной боли.
Она уехала в Москву, решив начать сызнова, и устроилась машинисткой,
числясь на должности дворника, так как только на эту должность ее взяли б
ез
прописки. Работала она в окружении таких же туповатых, как ее последний м
уж,
полувоенных-полужурналистов. Она продолжала одеваться в шмотки, подаре
нные
ей Альдо, и от офицеров не было отбою. В газете ей нравилось, но хотелось
более интеллигентного окружения. В расцвете своих физиологических сил
она
очутилась в "Трудовой правде".
В машбюро говорили только о тряпках и мужчинах, а в перерывах между
разговорами печатали. Языкастая умница Светлозерская прижилась сразу
. На
вопрос, сколько у тебя, Инна, было мужчин, она немедля ответила вопросом:

"Когда? Сегодня?" Ибо до вчерашнего дня у нее был в жизни четыреста
восемьдесят один мужчина. Первые сотни имен стали выкрашиваться из пам
яти,
но счет не нарушался.
-- С какой стороны ни глянь, у Инки фигура -- лучшая в редакции, --
говорили машинистки с гордостью. -- Жаль, нельзя голой ходить. Любая одежда
,
даже импортная, такую фигуру только портит.
-- Не портит! -- успокаивала их Светлозерская. -- Если сразу раздеться,
то и пообещать нечего. А если мужик выпил, что ему ни подложи, все красиво.

Так что, девки, не расстраивайтесь!
С такой житейской мудростью, да получи она хоть плохонькое высшее
образованьице, Светлозерская могла бы шагнуть ой как далеко! Так считал
и ее
подруги. Но сама она уговаривала -- не столько их, сколько себя:
-- Да что вы, девахи! Мне не отсутствие диплома препятствует, а то, что
я женщина: гормон так и прет.
-- А у мужика разве не прет?
-- Прет, да после отдых дает, -- отстаивала свою точку зрения Инна. --
А у нас без перерыва! Если б не гормон, я бы такие высоты взяла!..
В "Трудовой правде" ей поручали самую ответственную работу. Грамотност
ь
у нее была природная -- откуда же ей взяться с шестью-то классами с
половиной? А скорострельность выше всяких похвал, и пальцы никогда не

болели, и не бюллетенила никогда, даже после абортов.
-- Самые несчастные люди в редакции мы, машинистки, -- философствовала
она. -- Мы должны вдумчиво переписывать двумя руками ту белиберду, которую
в
отделах, не задумываясь, строчат одной правой.
Жила Инна небедно за счет халтуры. Между делом она успевала пропустить

в день две-три левых статьи. Из Балахны, из своего детства, она привезла
умение гадать на картax, которое вдруг с тайным интересом потянуло к ней

женщин. Она гадала всем -- у всех были несчастья или неопределенные
ситуации. Все мужчины в редакции от Макарцева до алкашей-печатников в це
хах
были перегаданы сотни раз, распределены по королям и валетам, скрещены
с
разными дамами. Много зная, Инна могла злоупотребить чьим-то доверием, н
о
никогда этого не делала. Мужская часть редакции называла ее "своим парне
м",
хотя все меньше оставалось таких, кто лично не убедился, что она женщина.



_44. ЕДИНСТВЕННЫЙ ВЫХОД_

Утром Ивлев первым делом забежал к Светлозерской. Увидев его в дверях,

она помахала рукой, чтобы не входил, мгновенно поднялась и, изогнувшись

по-кошачьи, пробралась между столиками к выходу. У нее была особая манер
а
разговаривать со всеми в коридоре, в углу:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200