.. А ничего!
-- Знаешь, Зин, как он перепугался, когда я упал? -- говорил Макарцев,
кряхтя усаживаясь на переднее сиденье и повернув голову назад, к жене. Ру
кой
он открыл бардачок. -- Ну, Леша, где сигареты для меня.
-- Гарик! -- Зинаида Андреевна просительно положила руку ему на плечо.
-- Ну зачем?
-- Во, видишь, брат, домашняя диктатура пролетариата. То нельзя, это
нельзя! Теперь начнется... Несчастную сигарету и то не выкуришь. Придется,

Алексей, нам с тобой курить только в дороге, потихоньку, чтобы никто не
видал.
Ему нравился этот демократический разговор с шофером, а Леша гнал по
кольцевой дороге, чтобы через Ленинградский проспект выскочить к "Динам
о", к
дому Макарцева, а потом ехать в редакцию, рассказать новость с
подробностями, как да что.
-- Я для тебя меню выписала из какой-то книги, Игорь Иванович, --
вспомнила Зинаида Андреевна. -- Как питается американский миллионер. В

девять -- овсяная каша без молока и сто граммов вареной телятины. Чашка
зеленого чаю. В двенадцать тридцать -- триста граммов вареной глубоковод
ной
рыбы без соли, пять сырых перепелиных яиц, чашка кофе, ломтик сыру. В пять

-- полстакана крепкого бульона, слегка обжаренная дичь, пятьдесят граммо
в
икры с лимоном, два абрикоса. В двадцать тридцать -- вечерний чай...
-- Где же ее возьмешь -- глубоководную рыбу? А где коньяк? Или я
прослушал, а, Леша?
-- Коньяк отдельно, потихоньку, Игорь Иваныч, как сигареты...
-- Ты почему не говоришь насчет Боба, Зина? -- вдруг, перестав играть,
сухо спросил Макарцев. -- Когда?
-- Я не хотела тебе напоминать, Гарик. Вчера звонили, разрешили сегодня
приехать.
-- Сегодня?! Какого же черта молчишь?
-- Я думала, привезу тебя домой и съезжу за ним, -- она закрыла глаза,
рот расплылся в улыбке. -- Такой сегодня у меня день -- одни хлопоты.
-- Нет, так дело не пойдет. Едем вместе!
-- Тебе нельзя!
-- Положительные эмоции -- можно! Вот что, Алексей, давай, брат,
выруливай. Сам знаешь куда...
-- Петровка, 38?
Двоенинов мгновенно глянул в боковое зеркальце и пошел резко
перестраиваться из левого ряда в правый, огибая косяк машин, шедших на ле
вый
поворот. Все замолчали и не сказали друг другу ни слова, пока шофер не
притормозил у ворот МУРа.
-- Прошу тебя, Гарик, посиди в машине, я сама...
-- А справишься без меня? Я ведь все-таки...
-- Сиди, сиди...
Когда жена скрылась в воротах, Игорь Иванович вытащил из кармана
стеклянную трубочку, стряс из нее на ладонь две таблетки и забросил их в

рот, после чего приложил палец к губам, давая понять Леше, что прием
лекарства нужно держать втайне. Алексей развел руки: ясно, чего там!
Просидели они минут сорок, и Леха стал думать про Анну Семеновну. Она
уверена, что он давно привез Игоря Иваныча, и сейчас просто прирабатывае
т,
гоняя по Москве. А он тут простаивает безо всякой халтуры, и Макарцев,
всегда такой занятый, тоже просто сидит с ним в машине, ожидает и молчит.

Леша поколебался, не спросить ли Макарцева о своем деле насчет перевода
в
"Совтрансавто". Но решил, что сейчас не до этого и он все равно скажет,
чтобы Леша ему напомнил в другой раз, нечего и мозолиться.
Макарцев сперва не узнал сына, обритого наголо. Боб показался из ворот

в куртке, без шапки, с отсутствующим выражением лица. За ним семенила
Зинаида Андреевна, неся в протянутой руке его шапку, которую он, видимо,

демонстративно отказался надеть. Алексей скромно отвернулся, чтобы н
е
проявлять чрезмерного любопытства. Борис открыл дверцу, уселся на задн
ее
сиденье и, не здороваясь и не замечая отца, обратился к шоферу:
-- Дай курить!
Алексей покосился на Макарцева. Тот напрягся и сидел, не шелохнувшись,

глядя вперед. Двоенинов медленно вытащил пачку сигарет, вытряхнул коне
ц
сигареты, чиркнул своей красивой зажигалкой.
-- Поехали, -- процедил Макарцев, когда Зинаида Андреевна села рядом с
Борисом. -- Побыстрей домой...
-- Зачем вы меня взяли? -- спросил Борис.
-- Не надо так, Боренька, -- тихо сказала Зинаида Андреевна.
-- Кто вас просил?
-- Ладно, дома поговорим, -- обрезал Макарцев.
-- Папа только из больницы и прямо заехали за тобой.
-- А я откуда? Утром из психушки привезли...
-- Ты голодный?
Борис не ответил, сплюнул на коврик, растер ногой и больше за всю
дорогу не произнес ни слова. Когда они вылезали на Петровско-Разумовско
й,
возле подъезда, Игорь Иванович, придержав рукой дверцу, произнес:
-- Вот что, Леша. В редакции скажи, что у Макарцева все в порядке,
самочувствие хорошее, скоро выйдет. А насчет остального -- не надо...
-- Само же собой, Игорь Иваныч, -- обиделся Алексей. -- Я же не
маленький...
-- Или вот. Что я скоро выйду, не говори, понятно?
-- Будет сказано, как велели.
Макарцев захлопнул дверцу, и Леша укатил.
-- Зачем меня взяли? -- крикнул Борис с порога.
-- Мы твои родители, -- объяснил Игорь Иванович. -- Сын Макарцева
должен находиться дома, а не в тюрьме.
-- А если в тюрьме лучше?
-- Подумай об отце, Боренька! У него инфаркт. Подумай о его положении:
ведь он кандидат в члены ЦК!
-- А почему я всю жизнь должен думать о его чертовой карьере? Что мне
-- трястись вместе с ним?
-- Ты понимаешь, -- произнесла Зинаида Андреевна, -- что теперь ему
дорога в члены ЦК может быть закрыта, и это сделал ты.
-- Одним фашистом меньше будет. Да если хочешь знать, я их специально
сбил, этих двоих, чтобы тебе подложить свинью!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200