Молодые люди ждали Ивлева за поворотом, на
ступенях. Их было шестеро. Едва он появился, они окружили его плотным
кольцом и первым делом затолкали ему в рот теннисный мяч. Скулы свело,
Вячеслав захрипел от боли, но крикнуть уже не смог.
Они быстро проволокли его по лестнице до тротуара и бросили на заднее

сиденье черной "Волги", подогнанной вплотную к тротуару. Чтобы ликвидиро
вать
возможность несимпатичного зрелища, на него надели картонную коробку и
з-под
телевизора. Дверцы захлопывались и машина трогалась, когда маркиз де Кюс
тин,
задохнувшись, поднялся из перехода по ступенькам и добежал до нее. Голуб
ой
бант его сбился набок, прилизанные волосы растрепались. Кюстин выхвати
л
шпагу, готовый вступить в бой, но сражаться было уже не с кем.
-- Проклятье! -- процедил маркиз пыхтя. -- Я не вмешивался столетие
назад и покорно сношу все, что вижу теперь, но это уже слишком!
На бегу он в ярости воткнул шпагу в заднее колесо "Волги", вытащил и
снова воткнул.
Выдернув шпагу, Кюстин поглядел на нее. Она стала короче: отломанный
конец остался в покрышке. Машина отъехала, но раздалось сипение
вырывающегося из шины воздуха, а следом за ним глухой звук от ударов обод
а
колеса об асфальт. Маркизу следовало оглянуться, потому что сзади заскри
пели
тормоза и к нему бежали другие агенты. Через несколько секунд ему уже
выкручивали руки.
"Волга" с Ивлевым остановилась. Те, кто был в ней, высыпали наружу и
вызывали помощь по телефону. Не поднимая коробки от телевизора, Ивлева

перетащили на заднее сиденье второй "Волги", и она, включив сирену,
умчалась. Перед глазами Ивлева мутнела серая картонная стенка, удушающ
е
пахло лаком и синтетикой. Он не видел, что его везут в противоположную от

дома сторону -- в Лефортовскую тюрьму КГБ.
На тротуаре собралось некоторое количество зевак, и появился
милиционер, строго предлагая разойтись. Прохожие видели, как человека
в
странном наряде, более подходящем для прошлого века, двое в штатском пов
ели
к подкатившей третьей машине. Было похоже, что снимается кино.
Маркиз де Кюстин молча, без сопротивления сел в машину, а когда дверцу
за ним захлопнули, исчез. Не веря собственным глазам, агенты обшарили
автомобиль внутри: там никого не было.


_69. И ЭТО ПРОЙДЕТ_

-- Товарищ Раппопорт! Сейчас с вами будет говорить маршал бронетанковых

войк Михаил Ефимович Катуков.
-- Хорошо, -- вяло отозвался Яков Маркович. -- Слушаю.
-- Товарищ Раппопортов! -- произнес маршал. -- Хочу вам напомнить о
моей статье. Она должна быть напечатана ко Дню Победы.
-- Да, конечно, -- промямлил Тавров. -- Не волнуйтесь...
-- А я не волнуюсь, -- прорычал маршал. -- Если не будет -- учтите:
введу в редакцию танки!
Яков Маркович закрыл глаза. Статью Катукова он давным-давно выбросил.

Снова бросаться под танки с бутылками горючей смеси у него не было сил.

Телефон звонил опять. Раппопорт решил, что больше подходить не будет, он

устал. Но звонки не прекращались, и он раздраженно рванул трубку:
-- Ну!
-- Яков Маркыч, -- услышал он женский голос. -- Это Тоня...
-- Какая Тоня?
-- Тоня Ивлева...
-- А, конечно, я не сообразил! Простите!
Раппопорт понял, что Тоня что-нибудь прослышала о Наде и сейчас будет
просить его повлиять на мужа. Это только легко сказать! Разумеется, он
станет ее убеждать, что у Ивлева никого нет, все это сплетни. Если она
умная, она должна поддаться убеждению.
-- Я не знаю что делать, Яков Маркович. Не знаю к кому обратиться...
-- В чем дело, Тонечка? -- невинно и ласково спросил Раппопорт. --
Главное -- не волноваться!
-- Славу арестовали... -- ее голос зазвенел и угас.
-- Как? -- Тавров заглотнул воздух и держал его в себе, боясь
выпустить, будто если он выпустит, больше воздуха ему не дадут. Первый раз
в
жизни он не угадал заранее, зачем к нему обращаются. Помолчав, произнес. --

Откуда вы узнали?
-- Они сами позвонили. Сказали, чтобы я не беспокоилась и его не
искала. Что он находится...
-- Где?
-- У них...
Какой сервис! Они теперь сами звонят... Они позвонили ей, чтобы
выяснить, кому она будет звонить, куда поедет. Им нужны его связи. Тавров

засопел. Антонина Дональдовна поняла.
-- Я звоню вам из автомата, далеко от дома, так что...
Это было слабое утешение, поскольку Раппопорт говорил не из автомата.
-- Вы с кем-нибудь советовались? -- он спросил это, не зная, зачем.
-- Позвонила его матери. Она закричала, что ее сын -- изменник родины и
пускай расплачивается. Что ей стыдно, что она его родила... Что же мне
делать?
-- Плакать не надо, Тонечка! Умоляю... -- Раппопорт переступил через
опасность, спросил. -- А в чем его обвиняют?
-- Сказали, в хулиганстве. Якобы он затеял драку, есть свидетели...
Будет следствие... Решать, сказали, будет, конечно, суд, все по закону...
-- По закону? Ну да, конечно, по закону...
Старая песня, мы уже проходили. О Господи, все начинается сызнова.
Костры от сырости чадят.
-- Сделайте что-нибудь, Яков Маркыч! Ведь это же неправда... Он не
мог...
-- Разве я сомневаюсь, Тонечка? Но что я могу сделать? Когда так
случается, кто может помочь? Разве царь Соломон... Может, обойдется?
Допросят, подержат и отпустят... Надо надеяться... Звоните мне, Тоня, как у
вас дела. И я буду звонить.
Тавров поднялся к Полищуку. Поманив его в коридор и положив корявые
пальцы ему на плечо, он выпалил суть дела.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200