Голос Локотковой был далеко, эхом, и достигал не сразу.
-- Скажите всем, после планерки соберемся в зале минут на десять. Я
поздравлю коллектив. Приказ о премиях готов?
-- Кажется, готов. Спрошу у Кашина. И еще... -- Анечка помялась. --
Ягубов просится войти...
-- Почему так официально? Ягубов может без разрешения.
Степан Трофимович появился сразу, как только она вышла. Макарцев тем
временем положил в рот еще таблетку. От нитроглицерина ему стало легче

дышать, хотя боль еще не прошла. Но он лучше понимал, что говорил Ягубов.
-- Очень рад, что вы поправились, Игорь Иваныч. Без вас, честно скажу,
приходилось туговато. Рад также, что с сыном у вас обошлось. В редакции был
и
разговоры, но я их пресек!.. Обязан доложить, чтобы вы были в курсе: у нас
имелась неприятность кадрового порядка. Хотя ваше указание, чтобы кадр
овые
вопросы без вас не решать, неукоснительно выполнялось, один раз я его
нарушил не по своей воле. Спецкор Ивлев арестован органами. Уволили мы ег
о
приказом, хотя приказ не подписан...
Макарцев вдруг отчетливо понял, что ненавидит своего заместителя и
должен поставить его на место. Он набрал в легкие воздуха и, забыв про бол
ь
под лопаткой, чеканя слова, произнес:
-- Сразу уволили? Вместо того чтобы попытаться защитить человека. Или
вы, Степан Трофимыч, не вхожи туда, не знаете, к кому обратиться? К
временам, когда арестовывали среди бела дня, возврата быть не может. Гово
рю
вам со всей ответственностью я, кандидат в члены ЦК!
Чеканя слова, он произнес все это, но -- про себя. В действительности,
он только набрал воздуха и молча, подавляя ненависть, смотрел на Ягубова
.
Макарцев вдруг ощутил, что оторвался от земли, парит у потолка, и
пространство вокруг заполнялось клоками чего-то белого: то ли тумана, то
ли
ваты. Там, в этом пространстве, рядом с Макарцевым парил еще один чловек, в
о
фраке и панталонах. Игорь Иванович сразу его узнал, и маркиз де Кюстин
подмигнул ему и руками стал манить за собой.
-- Вы куда собираетесь, в рай или в ад? -- спросил Кюстин, и глаза его
сверкнули неземным блеском.
-- Я... я... -- замешкался Макарцев, растерявшись, и глянул вниз, на
Ягубова.
Но того сквозь туман не было видно.
-- Ах, простите великодушно, -- поспешил исправиться маркиз. -- Я ведь
забыл, что вы в Бога не веруете. Ваш рай и ад на земле, не так ли?
Они плыли рядом, и куски ваты касались лица Макарцева, залепляли глаза,

цеплялись губ. Маркиз, казалось, всего этого не замечал, и плыть ему было

легко и удобно.
-- Мне плохо, -- прохрипел Макарцев, не обидевшись на иронию. -- Так
плохо, что только Бог может помочь. А мне... мне можно в рай?
-- Это уж, месье, как решат там, -- Кюстин неопределенно повел рукой
вверх.
-- Как!? -- возмутился было Игорь Иванович и даже перестал на время
шепелявить. -- Вы хотите сказать, что и там мою судьбу решают наверху, а я
не могу защититься? Не могу постоять за себя... посто...
Макарцев ощутил несусветную боль под лопаткой; боль пошла в шею, заныла

рука, и тело его вдруг стало тяжелым и начало падать. Кюстин подхватил ег
о
за локоть, чтобы поддержать.
-- Сие правда, есть вещи, которые сильнее нас, -- сказал он. -- Но
когда чувствуешь человеческую симпатию, становится легче. Одиночеств
о в
вечности сильнее беспокоит, чем в земной жизни, поверьте. Смею надеяться,
мы
с вами встретимся...
Кюстин скрылся в тумане, а Макарцев опустился в свое кресло. Ягубов
обозначился сквозь туман и стоял перед ним, маленький и тусклый.
-- У вас нет возражения? -- спросил Ягубов.
-- О чем вы? -- прошепелявил Игорь Иванович.
Вата, забившаяся в уши и рот, мешала разобрать слова.
-- Да насчет увольнения Ивлева...
-- Нет, -- Макарцев сплевывал вату, мешающую ворочать языком. -- Вы
правильно поступили... Приказ я подпишу.
Вот и легче стало, потому что не надо действовать, брать на себя
ответственность. Он, Макарцев, был слишком честным и расплачивается теп
ерь
этой болью, будь она проклята!
-- Руководство в сборе? -- в дверь заглянул Полищук. -- С праздником,
товарищи! Есть вопросы, требующие вашего решения, Игорь Иваныч!
Опять вопросы. Опять они требуют решения. Еще больше ваты вокруг.
Может, сказать, что мне плохо? Но нет, подчиненные этого знать не должны.
Для них я здоров.
-- Будем решать, -- пробормотал он, поглядев на пустой стакан, и
облизал опухшие сухие губы.
Полищук стоял рядом с Ягубовым. После исчезновения Ивлева дня два он
ходил прибитый, забыв, что над ним самим висит грозовая туча. Из головы не

выходила статистика, свидетельствующая, что смертность среди журнали
стов
выше, чем среди других категорий служащих. Переход его в газету был ошибк
ой,
глупо это отрицать. Лучше вернуться в институт, сделать какую-никакую

диссертацию и тихо читать лекции по какому-либо неосновному предмету.

Надумав это, Лев приободрился. С Макарцевым один на один он мог поговорит
ь
откровенно. Тот помог бы получить в ЦК разрешение на переход. Но Ягубов

торчал в кабинете, словно назло. В дверь просунулся Кашин, брякнув связко
й
ключей.
-- С праздником, Игорь Иваныч, -- заулыбался он. -- Для вас с двойным.
Бюллетенчик ваш последний уже в бухгалтерии, деньги Анна Семенна позж
е
принесет. Поздравляю с приступлением к исполнению.
Про какое он преступление -- не расслышал Макарцев. Может,
переспросить?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200