Он прислушался к шагам за дверью. Возможно, э
то
уже он.
По коридору в сопровождении заместителя коменданта Кремля, одетого в

темно-голубой костюм, действительно шагал степенной походкой здоровяк
Сизиф
Антонович в замшевом пиджаке цвета загорелой женской спины и хорошо

отглаженных серых брюках, помахивая чемоданчиком "дипломат". Рядом с ни
м
семенила сдержанной походкой миниатюрная Алла, время от времени касая
сь
плечом спутника.
Сагайдак немало удивился, будучи приглашен не на дачу, а в Кремль. Он
вошел в лоджию, где Алла принимала воздушную ванну.
-- Собирайся, детка, да побыстрей! -- сказал Сизиф Антонович. --
Выезжаю на одно дельце, и ты понадобишься. Только вот что: оденься
поскромнее и не забудь комсомольский значок.
Теперь Алла шла по коридору в строгом костюме, чуть похожая на
стюардессу международной линии Аэрофлота, в юбке всего на двадцать оди
н
сантиметр выше коленок. На одной из ее остреньких грудей красовался
комсомольский значок, на другой -- знак "Отличник социалистического
соревнования". Мягко-зеленый цвет стен, на которые ложились едва заметны
е
тени от складок белых шелковых занавесей, всплошную закрывавших окна,

создавал приятный полумрак. Чуть поблескивал под ногами светлый парке
т
идеальной чистоты. Мягкие дорожки глушили шаги. На каждом повороте стоя
л
солдат в коричневой гимнастерке и коричневом берете, без оружия, глядя

одновременно в обе стороны коридора.
Заместитель коменданта остановился, попросил подождать. Прислонив

"дипломат" к дивану, Сагайдак утонул в мягком кресле. Алла, сложив руки на

стиснутых коленках, скромно села рядом. Однако долго не пришлось ждать. Е
два
майор успел распахнуть створки дверей, человек с густыми бровями вышел
,
поспешая навстречу, и развел руки, готовясь обнять поднявшегося Сагайда
ка.
-- Здравствуй, родной! -- воскликнул он. -- Очень рад! Спасибо, что не
забываешь меня.
Гостю пришлось немного нагнуться, а хозяину -- встать на цыпочки, чтобы
их роста совпали, и они обнялись.
-- Мадам! -- повернувшись затем к Алле, молодцевато проговорил хозяин и
поцеловал ее узкую, как дощечка, руку.
Алла трогательно заморгала длинными ресницами. Стал красить брови,
отметил Сизиф Антонович, продолжая улыбаться.
-- Вы у меня здесь не бывали? -- спросил хозяин. -- Тогда пройдемте,
покажу.
Он открыл дверь и движением руки пригласил их, заботливо пропустив
вперед. В длинном помещении со стенами, обитыми красным деревом, вокруг

бесконечного стола, крытого зеленым сукном, были аккуратно расставлен
ы
стулья, обтянутые зеленой кожей. На столе возле каждого места лежали
аккуратно заточенные четыре карандаша и чистый блокнот.
-- Здесь заседает Политбюро, -- сказал хозяин. -- Как пишут газеты,
ленинская традиция, так что мы ее не нарушаем.
Сагайдак внимательно посмотрел на собеседника. В душе Сизифа Антонови
ча
непонятным образом сочеталась заботливость с отвращением, человечес
кое
неприятие отдельных людей с врачебным долгом лечить их. Как больной зу
б
сводит на нет пышное здоровье тела, это страдание было единственным изъ
яном
в его счастливом, абсолютно циничном существовании. Разве этот твой бол
ьной
виноват, который раз спрашивал он себя, что на свете Божьем для него не
нашлось должностенки помельче? Разве он не хочет спрятаться в деревне,

нянчить внуков? Разве он не в трагическом положении?
-- Извините, дорогой! -- Сагайдак заставил себя отрешиться от этих
неуместных раздумий, потому что хозяин что-то говорил ему. -- Я не
расслышал...
-- Я говорю, вон там, во главе стола, сидит товарищ с густыми
бровями... -- он смеялся и приглашал смеяться над собой. -- Здесь он
выступает с докладом. А вот здесь проверяет и подписывает важные докумен
ты в
присутствии членов Политбюро. Тут выясняется, кто может и кто не может

ничего сказать.
-- Ясно! -- сочувственно улыбался Сизиф Антонович.
Хозяин тоже засмеялся, глаза его заблестели. От смеха он наклонялся
вправо и влево, бриллиантовая заколка на его красном галстуке засверка
ла.
Алла вежливо присутствовала. Она все понимала по губам, но обладала
способностью пропускать мимо то, что ей было неинтересно.
-- А эта дверь куда? -- спросил Сагайдак.
-- Это ореховая комната. Зайдите, не бойтесь. Тут сидят и обсуждают
вопросы до заседания. Демократия!.. Ну, прошу в мой кабинет.
-- Отсюда я руковожу, -- устало произнес он и обвел рукой круг.
-- А мне можно попробовать? -- улыбнулся Сизиф Антонович и вежливо
пробрался к креслу.
Часть письменного стола занимало стеклянное полушарие с вдавленными
в
него золотыми монетами. Рядом лежали "Известия", "Правда" и "Трудовая
правда", а за ними шариковые ручки немецкой фирмы "Вульф".
-- Что это? -- Сагайдак ткнул в блок с телефонами на маленьком столе.
-- Связь с любым пунктом страны.
-- А кнопочки? Их тут штук пятьдесят...
-- Верхние -- любой член Политбюро, ниже -- секретариат ЦК, остальные
-- Совмин, Госплан, министры...
-- Ясно! А вон тот красный аппаратик? -- Сизиф Антович повернулся во
вращающемся кресле.
-- Красный телефон -- прямая связь с руководителями стран Варшавского
договора.
-- А это?
Под стеклом лежали две трубки -- серая и красная. А ниже -- раз, два,
три... пятнадцать кнопочек. Хозяин замялся.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200