У теб
я
все?
-- Один вопросик, -- Василий Гордеевич понял, что аудиенция закончена.
-- Звонили из МВД: в Москве убийца ходит по квартирам с напильником. Убивае
т
женщин, некоторых мертвыми насилует. Около сорока жертв. Сами найти не

могут, просят помочь.
-- Помочь? Они что там думают -- у нас много свободного времени? Или
кадры лишние? Как сам-то считаешь?
-- Я так и ответил, -- сказал Сироткин и еще раз наклонил голову.


_59. ТАКОВА ПАРТИЙНАЯ ЖИЗНЬ_

Жизнеописание нижепоявляющегося героя тоже опускается. О нем
написаны тома, имеется множество его биографий, но события в его прошло
й
жизни появляются и исчезают в зависимости от зигзагов внутреннего и

международного положения, приурочиваясь к каждому историческому моме
нту.
Сочиняется все, включая должности и звания, потому что так надо. Таким
образом, об ошибках своей жизни, если таковые были, герой понятия не имеет
,
ибо сам он имеет к собственной биографии весьма косвенное отношение.

Только после восьми вечера человек с густыми бровями закончил
подписывать бумаги и отправил из кабинета троих своих помощников. Сраз
у
стало тихо, до тяжести в ушах. Он не любил такую тишину, она угнетала. Он
подошел к окну, занавешенному плотной белой портьерой, и глянул в щель. Та
м
тоже была тишь. Брусчатая площадь со сквером перед окном до самой царь-пу
шки
была пустынна. Население в Кремль уже не пускали. Только внизу, у подъезда
,
стояли два автомобиля. Его нового ЗИЛа не было, чтобы не смогли определит
ь,
где хозяин сейчас. Охрана выдумывала свои хитрости.
Он устал. Глаза, переутомленные долгим напряжением, то и дело
увлажнялись. Потягивало низ живота -- неприятное ощущение, от которого о
н
никак не мог избавиться уже давно. Но он улыбался, с непотерянным от
возраста любопытством оглядывая площадь, и настроение у него было
приподнятое. День прошел хорошо, он много успел, а ценность уходящего
времени он чувствовал теперь острее, хотя не терял иронии по отношению
к
себе самому. Это помогало сохранить заряд оптимизма и твердость духа,

которых большинство его сподвижников лишились.
Вот и теперь, вспомнив что-то, он хмыкнул, прошел к столу и, порывшись
в нижнем ящике, вытащил небольшую цветную репродукцию с картины художн
ика
Налбандяна. Иосиф Виссарионович в военной форме стоял в этом самом кабин
ете.
Мебель, правда, сменили. Края репродукции помялись, лежала она тут, конечн
о,
давно. Осваиваясь в этих помещениях, он, новый хозяин, нашел ее в столе
одного из референтов и принес к себе. Сталин чуть заметно улыбался.
Человек с густыми бровями вынул из среднего ящика стола ножницы и
аккуратно вырезал голову Генералиссимуса, стараясь не задеть воротнич
ка и
маршальской звезды. Голову эту он, взяв двумя пальцами, аккуратно опусти
л в
мусорную корзину. Затем, порывшись, вынул из ящика свою фотографию
подходящего размера и положил под репродукцию. Голова оказалась чуточ
ку
больше, и ему пришлось еще подрезать края отверстия.
Он рассмотрел себя в форме Генералиссимуса и пришел к выводу, что форма

эта ему идет. Если бы он получил эту власть, когда был моложе, он мог бы
сделать гораздо больше, чем теперь. Он стал подсчитывать количество орд
енов
и медалей у Сталина и у себя. Вычитал он столбиком, аккуратно ставя точки

над уменьшаемым, если занимал десяток. Наград у Сталина оказалось больш
е на
одиннадцать штук. Но ведь Сталин больше не получит орденов, а меня Родин
а
может наградить еще, если я буду работать честно, с полной отдачей сил.
Эта мысль развеселила его. Сталин никогда не относился к побрякушкам

серьезно, но того уверяли, что это важно. Против некоторых традиций
невозможно бороться. И чем больше у тебя власти, тем меньше ты можешь
сделать. Хозяином самого себя он был в молодости, на маленьких должностя
х. А
тут все налажено, крутится помимо воли. И любой подчиненный помыкает им,
а
все вместе они делают что хотят. Иногда он еще не успел сообразить, а дело

уже сделано. Зазвонил телефон. Он снял трубку, кашлянул.
-- Вам не нужен товарищ Сагайдак? Можно соединить?.. Соединяю.
-- Здравия желаю, Сизиф Антоныч! -- приветствовал он. -- Как ты себя
чувствуешь?
-- А вы? -- спросил Сагайдак. -- Если память мне не изменяет, настало
время увидеться. Когда вы сможете выкроить полчаса?
-- Давай завтра... Хотя нет, завтра среда -- заседание Совета
Министров... Тогда в четверг... В четверг у меня Политбюро. В пятницу тоже
не получится: секретариат ЦК...
-- Когда же?
-- Знаешь что? Сейчас.
-- Хм, -- произнес Сизиф Антонович. -- Я готов.
-- Добро! Высылаю машину.
Он сгреб со стола репродукцию художника Налбандяна с вырезанным на
месте головы отверстием и, разрывая на мелкие кусочки, отправлял ее в
корзину, когда зазвонил другой, прямой телефон.
-- Кегельбанов беспокоит. Вы не смогли бы принять меня для короткого
доклада?
Товарищ с густыми бровями сопел в трубку, затрудняясь, что отвечать.
Кегельбанова нельзя было не принять -- видимо, что-то важное, о чем он не
хочет говорить по телефону. Но надо будет отвечать, принять решение, а он

устал, надо передохнуть.
-- Сделаем так, -- он нашелся. -- Как только освобожусь, я позвоню. Ты
где будешь? На даче? Добро!
Он глянул на электрические часы: минула половина девятого. Скоро должн
ы
привезти Сизифа Антоновича.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200