-- Прошу садиться...
Ступая большими, тяжелыми шагами по паркету, тот грузно рухнул в кресло

в дальнем углу кабинета.
-- В чем дело? -- недовольно пробурчал он, не здороваясь и глядя на
Ягубова вполглаза, а вполглаза -- на портрет Ленина над Ягубовым.
Степан Трофимович проглотил это спокойно, будто так и должно быть.
-- Газета осталась без головы, Яков Маркович.
-- А при чем здесь я?
-- Мы с вами члены партбюро редакции, -- напомнил Ягубов. -- Главное
для нас, чтобы уровень газеты во время отсутствия редактора не снизился.
Вы
согласны?
Раппопорт совсем перестал смотреть на Ягубова и внимательно вглядыва
лся
в окно, хотя за переплетами, еще оклеенными на зиму полосками бумаги, ниче
го
не было видно, кроме сероватого неба. Не чувствуя контакта с собеседнико
м,
Степан Трофимович еще больше напрягся, но продолжал говорить, не повыша
я
голоса.
-- Игорь Иваныч считает вас одним из самых опытных журналистов в
газете, а я -- человек новый. Могу я на вас опереться?
-- На меня? -- поднял брови Тавров. -- Я сам-то еле стою!
-- А на кого, по-вашему?
-- Найдите что-нибудь помоложе...
-- Нет возражений, -- усмехнулся Ягубов, поняв, что сразу Раппопорта на
крючок не нанижешь. -- Можно привлечь и молодежь. Но вы -- мозговой центр!
Губы Раппопорта искривились, готовясь выдать нечто сатирическое. Одна
ко
мгновенно включилась внутренняя цензура и запретила произнести то, чт
о
родилось в мозгу.
-- Я, возможно, сгущаю краски, но чувствую: в последнее время мы играем
в бирюльки. Выступаем по мелочам. Наверху нас за это ругают и, будем
самокритичны, справедливо. Давайте подумаем, посоветуемся.
-- О чем?
-- О том, чтобы начать большую кампанию. Такую, чтобы о "Трудовой
правде" заговорили и вверху, и внизу! Я ведь знаю, что это вы предложили
Макарцеву начать движение за коммунистический труд.
Раппопорт пожал плечами. Он снова хотел что-то ответить, но удержался.
Он только посопел, как старые часы, которые хотели пробить время, но
шестеренки не сцепились и боя не произошло.
-- Когда вы хотите начать вашу кампанию? -- сразу спросил Тавров. --
После возвращения Макарцева или до?
Ягубов с обидой проглотил слово "вашу". Но вопрос был поставлен
деловой.
-- Немедленно! -- ответил он. -- Если будет идея, зачем ей висеть в
воздухе, а нам ждать, пока ее перехватят другие газеты?
Ответив, Ягубов понял, что в вопросе Якова Марковича содержался подвох.

Осознав подвох, он поспешно добавил:
-- Конечно, все наши начинания будут идти через Макарцева и от его
имени, это само собой.
-- Так я и понял, -- сказал Раппопорт.
Ягубов разозлился на себя, что ему не удается одолеть этого человека,
который корчит из себя черт-те что. Однако идти на обострение нельзя.
-- Игоря Иваныча я уважаю не меньше вас, Яков Маркович, -- он
располагающе улыбнулся. -- Хотя знаю, что у вас с ним старые дружеские
отношения.
-- Нет у меня с Макарцевым никаких отношений! -- отмежевался на всякий
случай Раппопорт. -- Я хотел только уточнить как технический исполнитель,
не
расходится ли ваше поручение с позицией редактора, чтобы мне не вкалыва
ть
зря...
-- В каком смысле?
-- Последнее время Макарцев, хотя и говорил о гвоздях, но считал, что
шумной газета быть не должна. Вы меня поняли? Другими словами, старался н
е
высовываться. Мы делали газету не хуже, но и не лучше других. Вы предлагает
е
-- чтобы о нас заговорили. А если заговорят не там или не так?..
-- Понял! -- насторожившийся было Ягубов облегченно откинулся на
спинку. -- Кампания, которую мы поднимем, будет, как я представляю, не
только тщательно разработана, но и тщательно согласована с Большим дом
ом.
Это я беру на себя. Поэтому для беспокойства у вас не должно быть причин.
-- Я не за себя беспокоюсь, -- Тавров с шумом выпустил воздух через
нос. -- За вас...
Ягубов не понял, серьезно это произнес Яков Маркович или опять
поиздевался. Но решил лучше посчитать это серьезным.
-- Значит, договорились? -- он поднялся из-за стола. -- Людей, как
только понадобится, я вам выделю из других отделов столько, сколько скаж
ете.
Главное -- идея!
-- Зачем людей эксплуатировать? -- Яков Маркович тоже поднялся. -- Я уж
как-нибудь сам...
Степан Трофимович развел руками, дескать, его устраивает любой вариант
,
а затем крепко пожал вялую, корявую руку Якова Марковича. В дверях Раппоп
орт
столкнулся с Локотковой, вбежавшей по вызову.
-- Яков Маркыч, -- прошептала она, -- у вас профвзносы не плачены уже
месяца три...
Тавров не ответил, испарился.
-- Анна Семеновна, -- сразу спросил Ягубов. -- Как вы думаете: к
Макарцеву я смог бы пройти посоветоваться? Врачи пустят?
-- Думаю, нет, Степан Трофимыч! Игорю Иванычу, жена мне говорила,
доктора слова сказать не велят, полный покой! А вам очень нужно? Тогда,
может, я еще позвоню его жене, спрошу?
-- Не стоит. Я сам поеду в больницу. Если в редакции будут меня
спрашивать, отвечайте, что я у Макарцева. Полосы -- что уже набрано -- пусть
мне тиснут. Возьму с собой. Да, оттуда заеду в Большой дом, так что
задержусь...
В Кремлевке Ягубов пробыл минут десять. Написал записку, мол, заезжал
навестить, в газете все нормально, коллектив ждет скорейшего выздоровл
ения
своего редактора.
Уехал он с чувством исполненного долга и неприятным ощущением того, чт
о
на свете существуют больницы. Он был уверен -- не для него.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200