"У нас на шхуне корки и очистки,
и норы недоступны сквознякам.
Мы по ночам вылизываем миски --
их мыть потом не надо морякам".

Пьет капитан. На вахте боцман стонет:
"Цианистого калия хочу!" У крыс одно:
"Пускай корабль тонет --
ведь нам любое дело по плечу!"


_О ЧТЕНИИ ГАЗЕТ_

Газеты в дом приносят колбасу
И служат для растопки печи;
Оклей окно, чтоб скоротать досуг,
Чего ж еще ждать от газетной речи?

Свеча горит, слеза ее чиста --
Газетный смрад чадит по всей планете.
Ты только их, товарищ, не читай,
Задумавшись по случаю в клозете.

Смотри футбол, дружище, без затей,
Чем желчь вбирать в словесной перебранке.
Ты только прячь газеты от детей,
Как спички, яд или грибы-поганки.


_ПЕРВОМАЙ_

Страна Советов, я тебя люблю!
Позволь с тобой в политэкстазе слиться.
Я Бога об одном сейчас молю:
мне только бы от всех не отличиться.

С телеэкранов прут за рядом ряд
ракеты, чтобы мирно спали дети.
Одни творят, другие мастерят,
наводят третьи все ракеты эти.

Задуматься? Ни-ни в стране Шехерезад.
Плечо к плечу -- единство поколений.
За всех за нас сто лет тому назад
уже подумал ясновидец Ленин.

Сверкает нынче солнце над Кремлем.
Сверкать -- Политбюро распоряженье.
К вершинам коммунизма мы идем,
и только запах портит впечатленье.

Ряды колонн равняют шаг павлиний,
в подобострастье повернувши луны.
Несет от мавзолея мертвечиной
и снизу, и с прославленной трибуны.


_ВЕСЫ_

Едва родились вы, кладут вас на весы
Разбуженные криком акушерки.
Качнулся маятник, и двинулись часы,
А вы еще лежите на тарелке.

Младенец, юноша, мужчина и -- старик.
Девчоночка, красавица -- старуха.
Вся жизнь спрессована в неуловимый миг,
Вся -- невесомость. Дунешь -- легче пуха.

Меж темнотой и светом стрелки в кутерьме.
У правосудия весы -- и что же?
Свободен ли сидишь, гуляешь ли в тюрьме --
Не правда ли, немножечко похоже?

Как снегопад, приходит зрелости порог.
Похвастаться, похоже, что и нечем.
Что весит человек? Чего достичь не смог?
Дал? Взял? Сберег? Направил? Искалечил?

Не жаль сойти с весов тому, кто в мире гость.
Придут друзья -- бедняга вроде помер.
Веселый паренек поднимет пепла горсть --
И в капсулу. И ваш надпишет номер.


_73. ГОЛУБОЙ КОНВЕРТ_

Сняв плащ, Ягубов протянул его Анне Семеновне.
-- Ко мне -- никого!
-- Вам звонил Шамаев.
-- По городскому? Чего сразу не говорите?
Локоткова смолчала, пошла к двери.
-- Стакан чаю, погорячее и покрепче.
Раз Шамаев звонил по городскому телефону, Ягубов тоже позвонил ему по

городскому, но слышались длинные гудки. Ягубов, торопясь собраться с
мыслями, сжал ладонями виски. В комнате было полутемно, хотя утро сияло

солнцем. Окно кабинета закрывал поднятый вечером на стену здания к майс
кому
празднику портрет Карла Маркса. В окне просвечивали плечо, щека и часть

бороды, а весь портрет закрывал четыре окна на двух этажах и, чуть
покачиваясь на веревках от ветерка, скрипел.
Локоткова внесла чай, папку с бумагами, ждущими подписи, гранки
передовой статьи и тихо вышла. Ягубов отпил несколько глотков чаю, и
сонливость отступила. Он потянулся, ощутив приятную усталость мышц рук
и
груди. Вопреки правилу, он с утра не был сегодня в бассейне. Степан
Трофимович поморщился, вспомнив прошедшую ночь, и сейчас жалел, что допу
стил
это. Вчера он составил небольшой перечень задач в свете укрепления
идеологической дисциплины. Задачи эти требовали неотложного решения: о
шибки
со страниц "Трудовой правды" не исчезали. По каждому пункту были конкретн
ые
предложения и меры наказания. Однако проект этот не хотелось раньше вре
мени
доводить до сведения сотрудников редакции, среди которых было много

сторонников Макарцева. Ему об этой бумаге немедленно сообщили бы.
Поколебавшись, Ягубов попросил Анну Семеновну вызвать к нему машинист
ку
Светлозерскую.
Инна вошла в кабинет и остановилась перед столом Степана Трофимовича н
е
очень близко, чтобы он мог видеть ее всю, но и не настолько далеко, чтобы
исчезли детали и запахи.
-- Инна Абрамовна, -- сказал Ягубов, мельком обратив внимание на все,
на что должен был обратить. -- Вы не могли бы выполнить одну мою личную
просьбу?
-- Наконец-то! -- восхищенно произнесла она, просияв.
-- Что -- наконец?
-- Наконец-то вы меня заметили, Степан Трофимыч. Если на женщину не
обращать внимания, она увядает. Конечно, я все для вас сделаю, что в моих
силах!
Он слегка смутился от такого поворота разговора.
-- Да дело, собственно, несложное. Мне необходимо напечатать несколько
страниц, чтобы никто в редакции не знал.
-- Я поняла. Сами будете диктовать? А где печатать? Может, лучше у меня
дома?
Диктовать, а тем более у нее дома, -- такого у него и в мыслях не было.
Он хотел вежливо объяснить это и поручить ей перепечатать и привезти. Н
о
произошло нечто неподконтрольное ему, и он, глядя в ее глаза, смотрящие та
к
преданно, неожиданно для самого себя сказал противоположное тому, что

собирался:
-- А это удобно?
-- Еще как! -- радостно воскликнула она. -- Вы когда освободитесь?
-- Примерно через час...
-- Через час я буду ждать в метро, у первого вагона, как ехать к
центру.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200