Пришел он в себя в госпитале. Проболтался Двоенинов на волна
х
тридцать шесть часов. О нем сообщили командующему Прибалтийским военн
ым
округом. Тот доложил в Москву главнокомандующему объединенными силами
стран
Варшавского договора маршалу Гречко. Москва дала шифровку на береговы
е
военные базы ГДР. Оттуда и был послан вертолет.
С диагнозом галлюцинаторно-бредовый психоз Двоенинова отвезли в
Павшино, под Москву, в госпиталь Министерства обороны для офицеров с
заболеваниями психики. У Лехи была бессонница, он чувствовал голод даж
е
после еды, постоянные головные боли и страх. Страх упасть, страх смотреть
из
окна вниз, страх оставаться в палате одному. По ночам он кричал, и более
здоровые соседи по палате трясли его за плечо. Лечили его покоем, химией,

снимающей страхи.Родителям еще ничего не сообщили. Те были уверены, что с
ын
служит. Леха и до этого редко писал. А он лежал почти что рядом с домом: от
деревни Аносино до Павшино можно рвануть на велосипеде.
Выписав из госпиталя, Двоенинова комиссовали. Он примирился с тем, что

жизнь надо устраивать по-другому, и даже был рад этому. Клавдия поревела,

поахала, но беды были позади, и слава Богу!
Командиров у Алексея не стало, приходилось думать самому. Первое, что
он сделал на гражданке, -- женился. Немедля, как отец, с бухты-барахты.
Женился на Любе, подружке школьного приятеля, который работал слесарем
на
автокомбинате. Приятелю Люба надоела. Она сама чувствовала, что ничего н
е
получится, и позвала на танцы в парк культуры демобилизованного Лешу. Лю
ба
жила с отцом и матерью в Москве, в старом доме на Плющихе, в коммуналке, в
комнате шестнадцати метров. Она сразу объяснила, что если бы прописать к
ним
в комнату еще одного человека, то поставили бы в очередь на новую квартир
у.
Леша замирал, когда прикасался к Любе, и согласился. Одна Клавдия была
категорически против.
-- Окрутила она его, неопытного! -- жаловалась она соседкам. -- Ох,
окрутила!
-- Ан прописку получает московскую! -- возражали ей соседки.
-- Прописка? Да его любая прописала бы, офицера! Ведь погулять мог,
выбрать первый сорт! А то, что ни попадись, первое! И живут как? Еще когда
ее дадут, квартиру-то? А счас спят -- кровать к кровати с родителями. И не
повозишься. Срамота!
Лехин друг уступил ему не только Любу, но и свое место работы.
Начальник цеха спросил у Алексея биографию.
-- Это же, выходит-значит, герой вроде как?
Двоенинов пожал плечами:
-- Ну какой герой? Герой -- это который сам... А я что? Получилось...--
Нет! Другой бы, может, к врагам попал или утонул, а ты... Самолет не смог
спасти, зато лодку надувную спас. Не своя ведь лодка,
государственная!Непонятно было, шутит начальник или серьезен, но это ст
ало
Леше приятно. Алексей совсем поправился, послесарив, окончил курсы шофе
ров.
Фотографию его повесили на доску "Лучшие водители гаража". А скоро троих

лучших водителей вызвали в райком партии и предложили перейти в особы
й
гараж. Зарплата тут была выше, а работы меньше.
Лешу закрепили за редактором "Трудовой правды" Макарцевым, и тот был им

доволен. Работа Алексею нравилась, но люди кругом добивались большей

зарплаты, новых квартир, покупали хорошую мебель. А у них с Любой (она
училась в финансовом техникуме на последнем курсе) ничего не было. Тепер
ь
же, когда сын родился, стало еще трудней. Все использовали связи для
добывания благ, а Леша не умел. Понял он: выгоднее делать вид, что ты
поглупее. Тогда спросу с тебя меньше и легче жить. Но, читая газеты в
ожидании редактора, он все чаще вспоминал свой героический поступок и

размышлял, как бы его приспособить к делу.
Однажды на Минском шоссе Двоенинова остановил водитель тяжелого
рефрижератора. Леха только что отвез Макарцева на дачу и не спешил, дал

шоферу свечной ключ. В перекуре разговорились. Рефрижератор шел из Венгр
ии.
-- Каждый раз чего-нибудь привезешь. Не то что на советские бумажки!
Лучше бы, конечно, в капстраны ездить, но и соц тоже для начала неплохо.
-- А попасть к вам как?
-- Вступай в партию. Без этого и говорить не станут. Ну, и руку
ищи...Леша загорелся перейти на работу в "Совтрансавто". Но устроиться
оказалось туда еще сложнее, чем мужик рассказал. Партийность партийнос
тью,
но берут со стажем работы, только семейных и только шоферов первого клас
са.
Леша специально окончил курсы на первый класс. В гараже сделался активн
ым
комсомольцем, и вскоре его избрали секретарем. Это был шаг в кандидаты

партии, и Двоенинова приняли как человека с героическим прошлым и
добросовестным настоящим. Алексей надеялся на биографию, но помнил, чт
о
нужна рука. Однажды он набрался нахальства и, когда Макарцев был в хороше
м
расположении духа, попросил.
-- Не нравится меня возить?
-- Что вы, Игорь Иваныч! Вас возить хорошо, но и мне расти надо, так
ведь?
-- Я пошутил. А как у тебя с партией?
-- Порядок! Кончается кандидатский стаж.
-- Вот видишь, мы с тобой оба кандидаты. Ты в партию, я в ЦК партии...
Ладно! Позвоню во Внешторг. Готовься.
Алексей Никанорович подготовился. Но осуществление мечты откладывал
ось.


_3. КЛАССИЧЕСКИЙ ИНФАРКТ_

Макарцев открыл глаза, жмурясь от белизны. В окно светило солнце, от
которого он за зиму отвык. Сколько он пробыл в забытьи, выяснить невозмож
но.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200