У потолка два окна с намордниками. Потолок в желтых подтеках -- где-то
сочилось сквозь перекрытия из канализации. Ивлев шел от кровати к крова
ти,
ища Какабадзе.
-- Ты? -- Саша хотел улыбнуться и не смог.
Глаза его стали мокрыми, слезы потекли мгновенно. Ивлев опустился на
колени на грязный пол, чтобы очутиться поближе к забинтованной, точно ша
р,
Сашиной голове.
-- Как тебе удалось... сюда? -- губами еле слышно прошевелил Какабадзе.
-- Я думал, умру, никто не узнает...
-- Чушь! Ты знаешь, мы -- люди пробойные. Времени в обрез, тебе
говорить нельзя. А суть? Можешь?
-- Меня опять будут бить, если скажу... Больно...
-- За что?
-- Просто так... Садисты...
-- Да кто?! Кто, старик?
-- Я искал такси...
-- Спешил к Инке?
-- Она сказала?
-- Она. Да Инка свой человек, последний кусок хлеба отдаст.
-- Я знаю... Не говори Наде...
-- Наде? Не скажу. Ты искал такси и...
-- Ага! На тротуаре милиционер. Я голосую, машины не останавливаются.
Он подходит: "Здесь остановка запрещена -- никто не остановится. Пройди
отсюда". Я рассердился: замерз, а он в валенках и ему делать нечего. Я
говорю: "Давай спорить. Если остановится -- червонец с меня, не остановится

-- с тебя! Сейчас остановится, вот увидишь!" А он говорит: "Точно!
Остановится!" Смотрю, прямо возле меня раковая шейка. В ней двое. "Садись!"
-- говорят мне. Я говорю: "Это мне не подходит, мне такси надо". -- "Садись,
говорят!" Меня за руку втащили и сразу поехали.
-- Куда?
-- В райотдел милиции. Но это я уже на другой день понял, потому что
бить они меня начали сразу, еще в машине, когда обыскали. Связали руки
ремнем и били... Они думали, грузин, денег много. А когда привезли в
милицию, к ним еще дежурный подключился. Я им: "Я не типичный грузин, я
нищий". "Будешь, -- говорит, -- знать, грузинская морда, как наших русских
баб хапать!" Они меня ногами били, и кастетами, и табуретку кидали из угла в

угол, она мне по голове задевала. И опять спрашивали, где я деньги прячу. А

когда я уже двигаться не мог, окружили и мочились на меня, все старались в

рот попасть. Я захлебнулся...
Саша прикрыл глаза, сморщился то ли от боли, то ли от воспоминаний.
-- Говорят, судить будут. А за что? Славик! Берегись их!
-- Да ты успокойся, Сашка. Теперь мы вмешались. Если что, Макарцева
попросим.
Дверь в палату открылась. Тощий хирург поманил пальцем Ивлева. Слава
погладил Какабадзе пальцами по лицу, собирая его слезы, и вышел.
-- Вы, значит, из "Трудовой правды"? -- капитан в милицейской форме
потянул Ивлева за рукав. -- Рад познакомиться, старший инспектор Утерин. Мн
е
поручено с вами побеседовать. Пресса о нас немало пишет, не жалуемся, да

только не все понимают нашу специфику. Давайте поднимемся ко мне...
Они прошли узким подвальным коридором под лампочками, закованными в

решетки, к лифту. Дважды у них проверили документы. В комнате Утерин указа
л
Вячеславу на стул.
-- Трудная у вас задача, -- Владимир Кузьмич перешел к сути. -- Сам я
делом этим не занимался, полковник поручил вам объяснить. Улики против

Какабадзе серьезные. У вас сомнения: дескать, в милиции его били. Между
нами, случается иногда, бьют -- люди разные у нас. Но тут драка. Свидетелей
у него нет...
-- Есть, -- сухо сказал Ивлев.
-- Нашли? -- искренне удивился Утерин. -- Вячеслав Сергеич, я насчет
вас Кашину звонил, справился. Он вас рекомендовал как умного и опытного

журналиста.
-- Спасибо!
-- Мы с вами оба -- люди подчиненные. У меня свое начальство, у вас
свое. С начальством лучше не ссориться, верно?
-- Точно.
-- Кстати, как там ваш Макарцев -- все еще в больнице? Вот не повезло:
инфаркт, а тут история с сыном. И рад бы найти смягчающие вину
обстоятельства -- так нет ничего! Мальчишке пятнадцать лет отсидеть -- это

будет конченый человек. Начальство считает, можно пойти друг другу
навстречу. Посоветуйтесь. Официально такого, конечно, никто не скажет,

понимаете?
-- Я вас понял, -- Ивлев поднялся.
Утерин тоже встал и виновато улыбнулся. Они крепко пожали друг другу
руки, как старые друзья.
По тротуару холодный ветер мел пыль, закручивая ее в воронки. На
Тверском бульваре дети играли между луж на сухих островках асфальта.

"Согласись!" -- скажет ему Раппопорт. "Никаких статей! -- заявит Ягубов. --
Критиковать милицию -- значит критиковать власть. Разоблачать -- дело
карающих органов. Мы -- пропагандисты". "Запашок в этой сделке есть, но это
частный случай, -- скажет Макарцев. -- Речь ведь идет о жизни. Представь,
что твой сын, Ивлев, попал в беду..." Интересно, а что скажет Полищук?


_45. ПОЛИЩУК ЛЕВ ВИКТОРОВИЧ_

_ИЗ АНКЕТЫ ПО УЧЕТУ РУКОВОДЯЩИХ КАДРОВ_

Социальное происхождение -- служащий. Дед, также Лев Викторович
Полищук, -- рабочий, участник трех революций, член партии с 1906 г.,
персональный пенсионер (из автобиографии).
Член КПСС с 1949 г., партбилет No 02692311. Ранее в КПСС не состоял.
Партийное взыскание (выговор с занесением в учетную карточку) снято го
д
назад в связи с безупречным поведением.
Образование высшее, инженер, окончил Высшее техническое училище имен
и
Баумана в 1955 г.
Имеет научные труды по социологии (статьи написаны в соавторстве).
За границей был в Швеции, Австрии, Саудовской Аравии, Бангладеше,
Кувейте, OAР, Корейской народной республике, Монголии (трижды), --
туристические поездки по "Спутнику" руководителем молодежных делегаци
й.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200