-- У-у! -- не обиделся Сагайдак. -- Да вы, я вижу, имеете связь с самим
Господом и его апостолами...
-- Вот именно!
-- Ну а я? Гожусь на это место?
-- Сидеть в кресле -- годишься, Сизиф Антоныч, -- охотно согласился
хозяин. -- А дальше что? Как управлять? Что конкретно делать? Дома в кресле
легко анекдоты про вождей рассказывать. А вот как крутить руль? Чуть что --

сам знаешь... Пойдем-ка лучше выпьем по чашечке кофе, дорогой мой доктор!
Он раздвинул гардины и открыл потайную дверь, похожую на книжный шкаф.

В соседней комнате по-домашнему стояли кровать, лакированные кресла,

зеркало. Диван был застелен цветастым ковром. На коричневой тумбочке во
зле
телевизора лежали зажигалка и сигареты. Алла взяла со стола цветную
фотографию. На ней был изображен человек с густыми бровями в очках за
рабочим столом. Он что-то писал.
-- На фотографиях они меня омолаживают, -- сказал хозяин. -- Но ведь
это неправда!
-- Бывает! -- неопределенно протянул Сагайдак.
-- Бывает? Но кто их заставляет писать чепуху? Мы требуем,
прорабатываем, а толку чуть! Ведь иной раз в газете и почитать нечего.
Осторожно постучав в дверь, вошел официант и стал быстро сервировать

стол.
-- Коньячок ставить?
-- Ни в коем случае! Можешь быть свободен...
Хозяин проводил его глазами, приложил палец к губам и только тогда
подошел к дверце сейфа, скрытой в стене.
-- Пить не будем, -- строго сказал он. -- Но по глоточку, по случаю
встречи... Ведь еще недавно много пил, много ел и был здоров, как бык. А ты
смотришь на меня с укором: толстеть нельзя, сидеть целый день нельзя! А ка
к
же руководить страной?
Сизиф Антонович в тон собеседнику предложил:
-- Может, руководить стоя?
Генсек усмехнулся и погладил ногу, в которой у него сидела пуля.
Сагайдак знал о ее происхождении. На героической Малой Земле полковник
а, у
которого тогда еще не было таких величественных бровей, другой офицер

застукал на диване со своей женой. Полковник хотел выпрыгнуть в окно, но

пуля его догнала.
-- Болит? -- заботливо спросил Сизиф Антонович.
-- Поднывает...
-- Тогда перейдем от международных дел к внутренним.
-- Сагайдак поднялся, открыл "дипломат" и вынул оттуда мятый белый
халат. -- Где тут у вас раковина? Помочитесь! Я проверю напор струи.
-- Разве это важно? -- с опаской спросил хозяин, покосившись на Аллу.
-- Очень! Она отвернется. Так... Напор пока ничего, неплохой...
-- Ну вот! Я говорю, я еще кое-что могу! Послушай, Сизиф Антоныч, скажи
мне как другу: а какой напор у... ну, ты знаешь, того, который всегда в
тенечке?
-- Так ведь... -- начал было Сагайдак.
-- Знаю, знаю! Медицинская этика... Но мне-то, по дружбе, можешь
сказать? Хуже или лучше? Я ведь никому!
-- Что поделаешь? Конечно... -- стал выкручиваться доктор. И наконец
нашелся. -- Должен прямо сказать: у вас у обоих с этим делом хорошо. Оба вы
готовы хоть сейчас на субботник... Впрочем, посмотрим... Снимайте штаны -- и
на четвереньки, как всегда в позу лошадки. Алла, девочка, мне перчатку и
вазелин.
Покорно спустив брюки, больной взобрался на диван. Верхняя его часть в

рубашке и галстуке все еще оставалась Генеральным секретарем, а нижняя
,
покрытая бледной кожей, оказалась обыкновенной частью рядового члена п
артии.
Сизиф Антонович опытными движениями натянул на правую руку резинову
ю
перчатку. Алла открыла баночку. Зачерпнув указательным пальцем порци
ю
вазелина и пошлепав другой рукой больного, доктор заставил его подвинут
ься и
присел на край дивана. Пальцем он провел по телу, разделяя его вдоль на дв
е
половины, будто намечая место для резекции, затем нащупал нужную точку
и
резким движением ввел палец.
-- Ого!
-- Тяжело в леченье -- легко в гробу, -- пошутил Сизиф Антонович. --
Ну-с, поглядим, как там дела... Знаете анекдот? Уролог говорит больному:
"Прошу вас наклониться". А тот ему: "Слушай, дорогой! В такую интимную
минуту говори мне "ты"!" Больно?
-- Не очень...
-- А так?
-- Ox! Больно!
-- Кстати, у меня к вам небольшая просьба. Есть такой Макарцев,
редактор "Трудовой правды".
-- Знаю, как же!
Врач ласково водил пальцем поперек предстательной железы.
-- Так вот, его сын в милиции.
-- У Щелокова?
-- Ну, может быть, не лично у него... Нельзя ли дело закрыть и мальчика
выпустить?
Сизиф Антонович нажал посильнее.
-- Ой-ой! Больно же!
Доктор краем глаза глянул на телефон, соединяющий со странами
Варшавского договора. Хорошо, что до него сейчас не дотянуться, а то еще

неизвестно, чем бы этот массаж кончился!
-- Понимаю, что больно, -- вдруг жестоко сказал он. -- Но массаж
необходим, дорогой! Будет лучше работоспособность и общий тонус. Так ка
к
насчет мальчика Макарцева? И нажал еще сильнее.
-- Постараюсь...
-- Вот и хорошо, -- палец Сагайдака обмяк и ласково заходил поперек. --
Ну, на сегодня хватит... Девочка моя, сделай укольчик новокаина.
Алла быстро извлекла шприц, отбила головку у ампулы. Потерев кожу чуть

пониже спины ваткой, смоченной в спирте, она ловко сделала укол и поцелов
ала
потертое место.
-- Можете одеваться, -- сорвал резиновые перчатки Сагайдак. -- Я
доволен.
-- Спасибо, Сизиф Антоныч, министерский ты ум. Послушай, раз речь пошла
о Макарцеве. Ведь это он поднял идею, и сейчас все ведомства хотят получит
ь
деньги от субботника. А ты бы куда их использовал?
-- Если не шутите, давайте на импотентологию, а?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200