ТОП авторов и книг ИСКАТЬ КНИГУ В БИБЛИОТЕКЕ
— Сегодня ты поедешь с нами, а завтра я отпущу тебя в твою деревню.
Саньяси не ответил. Раджлакшми окликнула Ротона и приказала не трогать вещей без ее распоряжения, наложив, таким образом, арест на сундучок саньяси.
— Раз так, то тебе, брат, незачем страдать от холода и тащиться пешком,— крикнул я ему.— Иди ко мне.
Он заколебался:
— Может быть, немного погодя... Мне еще нужно поговорить с сестрой.
«Все ясно!» — подумал я. Я понимал, что в душе он боролся против той власти, которую уже приобретала над ним его новая знакомая, и не мог ей противостоять. Мне захотелось предупредить его о грозящей ему опасности, посоветовать бежать, чтобы не оказаться в моем положении... Но я ничего не сказал.
Разговор между Раджлакшми и моим названым братом возобновился. Несколько раз я начинал дремать и терял нить разговора из-за скрипа колес, но дополнял воображением то, что не слышал, и, в общем, время проводил недурно.
— Что у тебя в ящике, Анондо? — услышал я в полусне голос Раджлакшми.
— Книги и лекарства,— донесся ответ.
— Разве ты доктор?
— Я саньяси, сестра. Вы не слышали, что там холера?
— Неужели? — удивилась Раджлакшми.— Мой управляющий ничего не писал об этом. Значит, ты будешь бороться с холерой?
— К сожалению, это не в нашей власти, сестра. Саньяси стараются только помочь больным, и все. Но и это тоже воля всевышнего.
— Да, но для того, чтобы лечить, не обязательно быть саньяси. Скажи, Анондо, ты только поэтому и стал им?
— Не знаю, сестра. Но служить людям наш долг.
— Наш? — в голосе Раджлакшми послышалось удивление.— Значит, ты не один, вас целая группа?
Тот не ответил. Она снова заговорила:
— Кто внушил тебе, что для того, чтобы служить людям, нужно уйти в саньяси? Ведь на самом деле это совсем не так!
— Сестра,— сказал саньяси,— я пока еще самый обыкновенный саньяси, не совершил ничего особенного, так что меня и по имени-то называть не следует. Все, что я сделал,— это отказался от личных забот, чтобы думать и беспокоиться о других.
Раджлакшми безмолвствовала, и он продолжал:
— Я сразу понял, что вы хотите вернуть меня домой. Это, наверное, говорит в вас сестринская доброта. Но если бы вы только знали, как бедны, слабы и беспомощны те, ради кого мы оставили наши семьи, если бы вы видели, как их много! Тогда вы даже в мыслях не стали бы нас отговаривать от нашего решения.
Она молчала, но я знал, как волнует ее эта тема, и понимал, что беседа неминуемо обнаружит сходство их мыслей и настроений. Саньяси действовал правильно. Чувствовалось, что он, несмотря на свою молодость, сумел стать гораздо ближе к народу, чем я, наблюдал его жизнь гораздо заинтересованнее и острее ее воспринимал. А ведь я тоже был достаточно осведомлен о положении в стране, неплохо знал проблемы и нужды простых людей... Я слушал его, и дремота, только что одолевавшая меня, исчезла, на глазах появилась предательская влага, а сердце преисполнилось самых горьких чувств.
Раджлакшми ни о чем его не спрашивала, никак не реагировала на его речи. Молча сидела в темном углу своей повозки и слушала. Не знаю, как он воспринимал ее молчание, но мне оно говорило о многом. Он рассказывал ей об индийских деревнях, где живет громадное большинство наших сограждан, говорил, как они бедствуют от недостатка воды, страдают от болезней, как они темны и невежественны, как извращается и омертвляется там вера, принимая самые уродливые формы, как наступают на селения джунгли, преграждая доступ туда свету и воздуху. Я сам читал немало о трагическом положении нашей страны, многое наблюдал собственными глазами, но никогда раньше не осознавал ее несчастья так сильно, как теперь, не представлял так отчетливо ее ужасающей нищеты. Повозки медленно двигались мимо иссохших пустынных полей, широко раскинувшихся по обе стороны дороги. Дорожная пыль, смоченная росой, улеглась. В воздухе стояла тишина, нарушаемая лишь скрипом колес да глухим постукиванием буйволиных копыт. Все вокруг заливал мягкий лунный свет, слабо освещая нам путь в неведомое. Ночь была холодная, и наши спутники закутались потеплее. Кое-кто уже заснул, другие еще бодрствовали, но все молчали. Один саньяси продолжал говорить.
Ярко и образно рисовал он картины драматической жизни наших незнакомых братьев и сестер, рассказывал, как сохла и истощалась эта благодатная земля, как постепенно все ее богатства переходили в руки чужеземцев и вывозились за море, как пришельцы стали эксплуатировать народ, высасывая из него его мозг, соки и кровь.
— Знаешь, сестра, мне кажется, я тебя узнал,— неожиданно сказал он Раджлакшми.— У меня такое чувство, будто я уже когда-то видел тебя, ходил с тобой к нашим братьям и сестрам и помогал им...
— Что ты, Анондо,— послышался глухой голос Раджлакшми.— Разве могла бы я? Ведь я женщина...
— А почему нет? — ободрил он ее.— Зачем бы иначе я рассказывал тебе все это?
ГЛАВА IV
— Скажи, сестра, Гонгамати твое поместье? — поинтересовался вдруг саиьяси.
— О да, брат,— усмехнулась Раджлакшми.— Разве ты не видишь, какие мы крупные заминдары?
Саньяси слегка улыбнулся.
— Быть крупным заминдаром, сестра, еще не значит быть счастливым,— заметил он.
Его слова могли свидетельствовать о том, что сам он происходил из состоятельной семьи, но Раджлакшми не придала им никакого значения.
— Ты прав, Анондо,— поддержала она его.— Чем дальше от всех этих благ, тем лучше.
— Послушай, сестра, когда он поправится (саньяси имел в виду меня), вы вернетесь в город?
— Об этом еще рано говорить, брат.
— Лучше не возвращайтесь,— посоветовал Анондо.— С тех пор, как заминдары покинули свои усадьбы и перебрались в город, жизнь крестьян стала еще тяжелее.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190
Саньяси не ответил. Раджлакшми окликнула Ротона и приказала не трогать вещей без ее распоряжения, наложив, таким образом, арест на сундучок саньяси.
— Раз так, то тебе, брат, незачем страдать от холода и тащиться пешком,— крикнул я ему.— Иди ко мне.
Он заколебался:
— Может быть, немного погодя... Мне еще нужно поговорить с сестрой.
«Все ясно!» — подумал я. Я понимал, что в душе он боролся против той власти, которую уже приобретала над ним его новая знакомая, и не мог ей противостоять. Мне захотелось предупредить его о грозящей ему опасности, посоветовать бежать, чтобы не оказаться в моем положении... Но я ничего не сказал.
Разговор между Раджлакшми и моим названым братом возобновился. Несколько раз я начинал дремать и терял нить разговора из-за скрипа колес, но дополнял воображением то, что не слышал, и, в общем, время проводил недурно.
— Что у тебя в ящике, Анондо? — услышал я в полусне голос Раджлакшми.
— Книги и лекарства,— донесся ответ.
— Разве ты доктор?
— Я саньяси, сестра. Вы не слышали, что там холера?
— Неужели? — удивилась Раджлакшми.— Мой управляющий ничего не писал об этом. Значит, ты будешь бороться с холерой?
— К сожалению, это не в нашей власти, сестра. Саньяси стараются только помочь больным, и все. Но и это тоже воля всевышнего.
— Да, но для того, чтобы лечить, не обязательно быть саньяси. Скажи, Анондо, ты только поэтому и стал им?
— Не знаю, сестра. Но служить людям наш долг.
— Наш? — в голосе Раджлакшми послышалось удивление.— Значит, ты не один, вас целая группа?
Тот не ответил. Она снова заговорила:
— Кто внушил тебе, что для того, чтобы служить людям, нужно уйти в саньяси? Ведь на самом деле это совсем не так!
— Сестра,— сказал саньяси,— я пока еще самый обыкновенный саньяси, не совершил ничего особенного, так что меня и по имени-то называть не следует. Все, что я сделал,— это отказался от личных забот, чтобы думать и беспокоиться о других.
Раджлакшми безмолвствовала, и он продолжал:
— Я сразу понял, что вы хотите вернуть меня домой. Это, наверное, говорит в вас сестринская доброта. Но если бы вы только знали, как бедны, слабы и беспомощны те, ради кого мы оставили наши семьи, если бы вы видели, как их много! Тогда вы даже в мыслях не стали бы нас отговаривать от нашего решения.
Она молчала, но я знал, как волнует ее эта тема, и понимал, что беседа неминуемо обнаружит сходство их мыслей и настроений. Саньяси действовал правильно. Чувствовалось, что он, несмотря на свою молодость, сумел стать гораздо ближе к народу, чем я, наблюдал его жизнь гораздо заинтересованнее и острее ее воспринимал. А ведь я тоже был достаточно осведомлен о положении в стране, неплохо знал проблемы и нужды простых людей... Я слушал его, и дремота, только что одолевавшая меня, исчезла, на глазах появилась предательская влага, а сердце преисполнилось самых горьких чувств.
Раджлакшми ни о чем его не спрашивала, никак не реагировала на его речи. Молча сидела в темном углу своей повозки и слушала. Не знаю, как он воспринимал ее молчание, но мне оно говорило о многом. Он рассказывал ей об индийских деревнях, где живет громадное большинство наших сограждан, говорил, как они бедствуют от недостатка воды, страдают от болезней, как они темны и невежественны, как извращается и омертвляется там вера, принимая самые уродливые формы, как наступают на селения джунгли, преграждая доступ туда свету и воздуху. Я сам читал немало о трагическом положении нашей страны, многое наблюдал собственными глазами, но никогда раньше не осознавал ее несчастья так сильно, как теперь, не представлял так отчетливо ее ужасающей нищеты. Повозки медленно двигались мимо иссохших пустынных полей, широко раскинувшихся по обе стороны дороги. Дорожная пыль, смоченная росой, улеглась. В воздухе стояла тишина, нарушаемая лишь скрипом колес да глухим постукиванием буйволиных копыт. Все вокруг заливал мягкий лунный свет, слабо освещая нам путь в неведомое. Ночь была холодная, и наши спутники закутались потеплее. Кое-кто уже заснул, другие еще бодрствовали, но все молчали. Один саньяси продолжал говорить.
Ярко и образно рисовал он картины драматической жизни наших незнакомых братьев и сестер, рассказывал, как сохла и истощалась эта благодатная земля, как постепенно все ее богатства переходили в руки чужеземцев и вывозились за море, как пришельцы стали эксплуатировать народ, высасывая из него его мозг, соки и кровь.
— Знаешь, сестра, мне кажется, я тебя узнал,— неожиданно сказал он Раджлакшми.— У меня такое чувство, будто я уже когда-то видел тебя, ходил с тобой к нашим братьям и сестрам и помогал им...
— Что ты, Анондо,— послышался глухой голос Раджлакшми.— Разве могла бы я? Ведь я женщина...
— А почему нет? — ободрил он ее.— Зачем бы иначе я рассказывал тебе все это?
ГЛАВА IV
— Скажи, сестра, Гонгамати твое поместье? — поинтересовался вдруг саиьяси.
— О да, брат,— усмехнулась Раджлакшми.— Разве ты не видишь, какие мы крупные заминдары?
Саньяси слегка улыбнулся.
— Быть крупным заминдаром, сестра, еще не значит быть счастливым,— заметил он.
Его слова могли свидетельствовать о том, что сам он происходил из состоятельной семьи, но Раджлакшми не придала им никакого значения.
— Ты прав, Анондо,— поддержала она его.— Чем дальше от всех этих благ, тем лучше.
— Послушай, сестра, когда он поправится (саньяси имел в виду меня), вы вернетесь в город?
— Об этом еще рано говорить, брат.
— Лучше не возвращайтесь,— посоветовал Анондо.— С тех пор, как заминдары покинули свои усадьбы и перебрались в город, жизнь крестьян стала еще тяжелее.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190