Я вздохнул и промолчал, ибо лучше, чем кто бы то ни было, знал это.
Подошло время моего отъезда. К дому подъехала коляска. Я простился с гуру и сел в экипаж. Раджлакшми
вышла на улицу, подошла к коляске и несколько раз приняла прах от моих ног, возложив его себе на голову. Хорошо, что в темноте она ке могла разглядеть моего лица,— слишком ясно читались бы на нем мои чувства. Так мы и расстались, не сказав друг другу ни слова, но, когда лошади тронулись, я почувствовал, что слезы навернулись мне на глаза. «Будь счастлива, Лакшми, я не сержусь на тебя,— мысленно сказал я ей на прощание.— Пусть ничто не тревожит тебя, пусть осуществится твоя высокая цель. Не важно, что бедняга, решивший когда-то направить челн своей жизни рядом с твоим, не достигнет берега».
Коляска катилась все быстрее, стучали колеса, а в памяти у меня одно за другим всплывали воспоминания. И опять, как при отъезде из Гонгамати, я подумал о том, что закончилась одна из жизненных драм. Кскец ее сентиментален и поучителен. Появись она в печати, она непременно будет волновать души людей, всегда найдутся читатели, с благоговейным восхищением преклоняющие головы перед ее героиней. А обо мне вряд ли кто вспомнит—я сошел со сцены. Погрязший в смрадном болоте греха, без малейшей надежды на исправление, я направился к Обхойе. «Что ж,— сказал я про себя Раджлакшми,— пусть твоя добродетельная жизнь становится все более примерной, пусть светоч веры все ярче горит в тебе. Отныне я больше никогда не потревожу тебя». Я получил письмо от Обхойи. Верная в любви, добрая, милосердная женщина, непокорная бунтовщица, она настойчиво звала меня к себе. Я вспомнил, как она со слезами на глазах провожала меня, стоя у порога своего маленького дома. Мне вспомнилась вся ее история, прошлые события и теперешняя жизнь. И тут только наконец я понял всю чистоту ее души, свободу и широту ума, смелость мысли и самостоятельность суждений. И перед этим величием человеческого духа вдруг померкли все мои горестные переживания...
Неожиданно коляска остановилась. Я вздрогнул и огляделся,— мы приехали на станцию. Когда я вышел из коляски, какой-то человек торопливо спустился с козел, подошел ко мне и склонился к моим ногам.
— Ротон, это ты? — удивился я.
— Бабу,— ответил тот,—если за границей вы не найдете подходящего слуги, известите меня. Пока я жив, вы без помощи не останетесь.
Свет фонаря упал на его лицо.
— Ты плачешь?
Ротон молча вытер глаза, еще раз поклонился мне и быстро зашагал прочь. Вскоре он скрылся в темноте. Удивительный человек Ротон!
ЧАСТЬ ЧЕТВЕРТАЯ
ГЛАВА I
До сих пор жизнь моя была подобна движению спутника. Я не мог ни приблизиться к планете, вокруг которой вращался, ни отдалиться от нее. Я ни от кого не зависел и в то же время не был свободен. Эта мысль преследовала меня, когда я возвращался на поезде из Бенареса.
«Почему мне выпала такая доля? — думал я.— Неужели у меня так никогда и не будет ничего, что я мог бы назвать своим? Неужели так и пройдет вся моя жизнь?» Мне вспомнилось детство, годы, проведенные по чужой воле в чужом доме, отрочество и юность, когда душа моя была словно ввергнута в ад. Мое прежнее «я* покинуло меня и не откликается на зов, сколько бы я ни звал его, а если порой до меня и донесется его слабый голос, я боюсь себе поверить.
Я понял, что Раджлакшми умерла для меня. Стоя на берегу реки, я мысленно провожал взглядом этот исчезающий образ. У меня не осталось ни малейшей возможности надеяться, мечтать и обманывать себя. Все было кончено.
А ведь кажется, все это произошло так недавно. Охотясь с раджей, я вдруг услышал пение Пьяри; тогда-то в мою жизнь внезапно вошло нечто удивительное и захватило меня целиком. Я обрел это не благодаря своим достоинствам и утратил не по своей вине. Но только сегодня я осознал потерю, и она заслонила для меня весь мир. Я ехал в Калькутту с намерением вернуться в Бирму. Впрочем, это было все равно, что, проигравшись, вновь прийти в игорный дом. Воспоминания об игорном доме смутны и нереальны, истинной кажется только дорога туда. Ах, если бы можно было идти по ней снова и снова!
— Ба! Да никак это Шриканто?
Я даже не заметил, как поезд подошел к станции. По платформе бежали мой дед, Ранга-диди и девушка лет семнадцати — восемнадцати, навьюченные тюками. Они остановились перед моим окном.
— Ну и народу,— проговорил дед.— Иголку не просунешь! Да нас всего трое! В твоем купе пусто,— может, пустишь к себе?
— Входите.— Я открыл дверь. Они вошли, с трудом переводя дыхание, и свалили вещи на пол.
— Наверное, места здесь дорогие, нам не попадет? — заволновался дед.
— Ничего, я договорюсь с проводником,— успокоил я его.
Когда, все уладив, я вернулся в купе, они уже чувствовали себя как дома. Поезд тронулся.
— Что с тобой стряслось, Шриканто? — оглядев меня, удивилась Ранга-диди.-—Ты просто в щепку превратился! Где ты пропадал столько времени? Хорош, нечего сказать! Неужели не мог написать хоть раз? Мы так беспокоились.
Все эти вопросы не требовали ответа, и поэтому мое молчание не показалось предосудительным.
Дед сообщил, что они с женой возвращаются из паломничества в Гайю, а девушка эта — внучка его старшей свояченицы, она упросила взять ее с собой. Отец дает за ней в приданое тысячу рупий, но подходящего жениха пока не нашли.
— Пунту, открой горшок с творожниками. Жена, где миска с простоквашей? Выложи простоквашу на листья шала; пара творожников да немного простокваши — что может быть лучше? Нет, нет, Пунту, сперва вымой руки. Вода в кувшине. Учись, как надо ухаживать за такими людьми, как наш Шриканто.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190