— Ваш экипаж подан, дада,— улыбаясь, сказал он мне.— Надеюсь, вы доберетесь до дому еще засветло. Пойдемте, я провожу вас.
— Но прежде надо сообщить властям об эпидемии среди кули.
Анондо удивился:
— Значит, вы все еще сердитесь, раз не хотите возвращаться домой? Уверяю вас, брат мой, несчастья, уготованные вам судьбой, окончились. К тому же вы ведь не врач и не саньяси, а семейный человек. Так что поезжайте домой, а все, что касается кули, предоставьте сделать мне. Да не забудьте передать от меня привет сестре. Скажите, с ее Анондо все в порядке.
У ворот меня ожидала запряженная повозка.
— Бабу, если вам еще придется попасть в наши места, то прошу вас, оставьте пыль с ваших ног у меня в доме,— сказал мне на прощание хозяин. Я горячо поблагодарил его за радушие, но обещать ему невозможного не стал. Я знал: скоро мне придется навсегда покинуть Бенгалию.
Когда я сел в повозку, Анондо просунул голову под полог и сказал:
— Брат мой, здешний климат не для вас. Передайте сестре от моего имени, чтобы она поскорей увезла вас отсюда. Вы человек из западных областей, там вам и жить.
— А разве здесь не живут люди?г—спросил я.
— Нет,— твердо ответил он.— Но теперь не время говорить об этом. Передайте ей мой совет да скажите, что саньяси Анондо говорит истинную правду. Он повидал достаточно.
Я промолчал. Не мог же я сказать ему, что я просто не мог передать это Раджлакшми.
Когда повозка тронулась, он шутливо заметил:
— Что же вы, брат, не пригласили меня к себе?
— У тебя столько дел,— ответил я.— Как могу я отрывать тебя от них? — В душе я, признаться, побаивался, как бы он в самом деле не явился к нам. Тогда вряд ли что-нибудь укрылось бы от его проницательного взгляда. Прежде такая возможность нисколько не смутила бы меня. Я только усмехнулся бы в душе и сказал бы ему: «Что ж, Анондо, я действительно от многого отказался в жизни, но не думай, что я в убытке. К сожалению, ты видишь одни мои потери и не замечаешь приобретений. А они огромны. Если они мне зачтутся, то я никогда не пожалею об утраченном». Но что мог я ответить ему теперь? Вдруг все мои расчеты оказались неверными и мое воображаемое богатство не более как мираж, а я сам всего-навсего больной, никому не нужный человек, которого держат из милости? Нет,— пронеслось у меня в голове,— в таком случае, лучше не иметь дела с гостями.
Анондо заметил мое молчание и все с той же добродушно-ласковой улыбкой промолвил:
— Так, значит, вы не хотите приглашать меня? Ну что ж, я когда-то получил приглашение от другого человека и всегда могу им воспользоваться.
— Когда же приблизительно ждать вас? — спросил я его.
— Не бойтесь, брат,— засмеялся Анондо.—Я не собираюсь досаждать вам и не появлюсь в вашем доме до тех пор, пока у вас все не уладится.
Я опять промолчал. Мне совсем не хотелось доказывать ему, что отнюдь не раздражение привело меня сюда.
Путь мне предстоял неблизкий, и мой возница торопился.
Другого способа передвижения, кроме пешего, в этой местности почти не знали, поэтому об устройстве дорог никто здесь не заботился. Повозка ехала прямо через поля, то проваливаясь в канавы и рытвины, то поднимаясь на бугры и пригорки. Я полулежал под пологом и думал над словами Анондо. «Я вовсе не сержусь,— говорил я себе.— Зачем сердиться? Какой в этом смысл и что бы это изменило?» Но внутренний голос возражал мне: «А если это не так?» — «Нет,— отвечал я ему,— этого не может быть. Да и на кого мне сердиться? За что? Никто ни в чем не провинился передо мной. Что делать, если источник иссяк и нет в нем больше живительной влаги! Зачем же напрасно припадать к сухой земле?»
Не знаю, сколько времени я провел в таких размышлениях. Вернул меня к действительности резкий толчок — повозка въехала в канаву. Я раздвинул полог, выглянул наружу и увидел, что мой возница, мальчик лет пятнадцати, соскочил на землю.
— Эй! — окликнул я его.— Зачем тебе понадобилось лезть в канаву, когда кругом столько ровного места?
Мальчик ответил мне на рарском диалекте:
— Я никуда не лез. Это буйволы забрались в канаву.
— Буйволы? — удивился я.—Ты что же, не можешь с ними справиться?
— Нет. Они еще не приручены.
— Прекрасно. Но уже темно. Как далеко отсюда до Гонгамати?
— Откуда я знаю? Я там никогда не был.
— Зачем же ты тогда взялся везти меня? — удивился я.— Не знаешь, так спроси у кого-нибудь.
— У кого тут спросить? Здесь никого нет. Следовало признать, что его ответы отличались лаконичностью и ясностью.
— Ты по крайней мере знаешь, в какую сторону надо ехать? — спросил я его.
— Нет,— последовал недвусмысленный ответ.
— Как же ты поехал, не зная дороги?
— Дядя приказал. Велел ехать на юг, потом повернуть на восток. Там и будет Гонгамати. Сказал, чтоб отвез вас и возвращался обратно.
Слова мальчика встревожили меня. Приближалась ночь, и нам грозила опасность ночевать под открытым небом.
— А не поехал ли ты на север вместо юга и не свернул ли на запад вместо востока? — спросил я его.
— Откуда мне знать,— пожал он плечами. Я рассердился:
—- Ну, коли не знаешь, то отправимся вместе к Яме! Какой же ты бестолковый! Не знаешь дороги, а берешься везти. У тебя отец есть?
— Нет.
— А мать?
— Мать? — переспросил мальчик.— Нет, она умерла.
— Так! Ну, выходит, ты сегодня ночью встретишься с родителями. Твой дядя, видать, не только расчетливый человек, но и добрый.
Мы проехали еще немного. Мальчик начал плакать от страха и отказался везти меня дальше.
— Ты что же, хочешь остаться здесь ночевать? — спросил я его, на что он ответил, что вернется домой.
— А тебя не тревожит, что будет со мной?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190