Раджлакшми, уезжая, взяла с него обещание строжайшим образом следить за моим режимом. Она возложила на него обязанность вести своего рода дневник, записывать час каждой моей трапезы начиная с завтрака в одиннадцать утра и кончая ужином в восемь вечера. За образцовое выполнение этого задания Раджлакшми обещала вознаградить его и всех слуг, занятых моим обслуживанием, месячным жалованьем. Теперь повар, окончив стряпню, сам отправлялся за свежей провизией, и даже господин Кушари лично проверял, как доставлялись нам овощи, молоко, рыба и прочая снедь. По утрам, лежа в постели, я слышал, как они хлопочут, но оставался ко всему безразличным. Однако свой режим я старался соблюдать в точности. Во-первых, он был вполне терпимым, а во-вторых, я не хотел лишать слуг обещанного вознаграждения.
Накануне мне не удалось как следует выспаться, поэтому теперь, совершив омовение и поев несколько ранее положенного часа, я опять улегся на кровать и заснул.
Проснулся я около четырех, снова умылся, выпил чаю и вышел прогуляться—с некоторых пор прогулка вошла у меня в привычку.
У ворот нашего дома меня ожидал незнакомый человек. Он передал мне письмо. Я с трудом прочел несколько кое-как нацарапанных строк, из которых узнал, что мой школьный товарищ Шотиш Бхородадж при смерти и непременно умрет, если я не приеду.
— Чем он болен? — спросил я посыльного.
— Холерой.
— Пошли,— оживился я.
Конечно, я обрадовался не холере, а тому, что у меня появился повод на некоторое время покинуть дом. Поэтому, не мешкая и даже не предупредив Ротона о своем уходе, я отправился в путь.
Пройдя пешком около шести миль, мы к вечеру добрались до жилища Шотиша. Я ожидал увидеть квартиру, соответствующую положению помощника инспектора железнодорожного строительства, однако апартаментам Шотиша никто бы не позавидовал. Он жил в простой походной палатке, рядом с которой стояла крытая соломой лачуга, предназначавшаяся для стряпни. Полная женщина, очевидно из касты баури, что-то готовила там на очаге. Она и провела меня в палатку.
Здесь я застал молодого доктора-панджабца, приехавшего из Рампурхата. Он очень обрадовался, узнав, что я товарищ Шотиша, сказал, что тот болен неопасно, за его жизнь тревожиться не приходится, и тут же заявил, что уезжает. Дрезина, на которой он приехал, ждала его, и задерживаться дольше он не мог, иначе только ночью добрался бы домой. Он, видно, полагал, что я один со всем справлюсь. Дав мне несколько наставлений по уходу за больным, он вышел из палатки и направился к дрезине. Уже поднимаясь на нее, он вдруг спохватился, раскрыл
свой саквояж и, вынув из него три каких-то коробочки и пузырек, отдал их мне.
— Имейте в виду: холера быстро распространяется,— предупредил он меня и указал на небольшой заполненный водой карьер неподалеку.— Запретите кули пользоваться этим водоемом. А если услышите, что кто-нибудь заболел,— это вполне возможно — воспользуйтесь лекарствами, которые я вам оставил.
Он подробно объяснил мне, как их следует употреблять.
Доктор был, вероятно, неплохим человеком. Он попросил меня регулярно сообщать ему о состоянии здоровья больного, еще раз напомнил о необходимости строго следить за кули и уехал.
Я остался с больным.
Что ж, решил я, наверное, все складывается к лучшему. Подумать только, как иногда все оборачивается! Раджлакшми отправилась в Бокрешор приобщиться к богу, а я в расстроенных чувствах вышел прогуляться. И что же? Я встретил человека, которого знал когда-то в детстве, лет пятнадцать тому назад, и, хотя все это время мы ничего не слышали друг о друге, а я даже не узнал его при встрече, два дня спустя наши судьбы так переплелись! На меня свалились не только заботы по его лечению и уход за ним, но и надзор за полуторастами кули-землекопами, которые были под его началом. Из всего его наследства мне не досталось лишь его соломенной шляпы, тощей лошаденки да служанки, варварский язык которой я почти не понимал — с трудом догадался только, что мое появление очень ее успокоило. Однако познакомиться получше с его одёром мне, вероятно, не помешало бы.
«Видно, такова моя судьба! — подумал я.— Разве иначе вошла бы в мою жизнь Раджлакшми, удалось бы Обхойе взвалить на меня свою тяжкую ношу? А этот Лягушонок со своими кули? Другому человеку минуты не потребовалось бы, чтобы избавиться от всех этих забот, а я почему-то чувствовал себя обязанным нести их».
Палатка Шотиша принадлежала железнодорожной компании. Я окинул взглядом его имущество. Оно состояло из нескольких эмалированных кастрюль, железного сундука, ящика из-под канистры с керосином и парусиновой койки, которая от долгого употребления провисла. Шотиш, видимо, был практичным человеком, ибо такая кровать позволяла ему обходиться без постели. А потому никаких постельных принадлежностей, за исключением старого и грязного полосатого матраца, у него не было. Он не предполагал, что заболеет холерой, и потому не предпринял заранее соответствующих мер, а ухаживать за больным, лежащим на такой кровати, требовало немалых трудов. К тому же его матрац пришел в совершенно непригодное состояние. Мне не оставалось ничего другого, как выбросить его.
— Кали, можно здесь достать постель? — спросил я служанку.
— Нет,— ответила Кали.
— А солому?
Кали фыркнула и что-то пробормотала, из чего я заключил, что такое ложе она считает пригодным только для коровы.
— Где же мне положить бабу?
Она не раздумывая указала на землю:
— Сюда. Все равно он умрет.
Я взглянул на нее. Ее лицо выражало самое откровенное безразличие.
«Кали,— мысленно сказал я ей,— ты воплощение мудрости.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190