— Ему я больше не нужна. Он только и думает, как бы избавиться от меня.
— Но ведь он тебе как сын—ты растила его с малых лет.
— Да, я вырастила его, и это единственное, что нас связывает.
— Как ты можешь так говорить? Раджлакшми немного помолчала.
— Даже ты не знаешь обо мне всего. Тебе что-нибудь известно о моем замужестве?
— Да, я слышал об этом от людей — в то время меня не было в деревне.
— Значит, ты знаешь всю эту позорную историю?
— Так оно и бывает, когда жениха хотят купить подешевле,— заметил я.
— Он-то получил за меня хоть сколько-то, а вот что досталось тебе? Только гирлянда из ягод бойчи. Ее даже не покупают.
— То, что нельзя купить, называют бесценным. Кто еще в мире, подобно мне, получил такое бесценное сокровище?
— Ты так и вправду думаешь?
— А ты этого не знаешь?
— Нет, не знаю, правда не знаю.— Раджлакшми вдр>г засмеялась.— Впрочем, догадываюсь об этом, только глядя на твое лицо, когда ты спишь. Но вернемся к нашему разговору. Скольким девушкам в нашей стране выпадает на долю то, что пришлось перенести нам с сестрой! Наверное, в других странах человек не осмелится поступить так даже со щенком или котенком. Может быть, ты думаешь, я преувеличиваю и такое бывает редко? Но даже один подобный случай — позор для страны. Однако таким примерам нет числа. Пойдем со мной к вдовам, которым я помогаю по мере сил. Все они засвидетельствуют, что их погубили родственники. Это они бросили несчастных женщин в воду, связав их по рукам и ногам.
— И потому ты так добра к ним?
— Ты тоже подобрел бы, если бы знал наше горе. Подожди, я все тебе расскажу.
— Но я не стану слушать, я зажму уши.
— Не сможешь. Рано или поздно я возложу бремя всех своих забот на тебя, и сбросить его тебе не удастся.
Помолчав немного, она продолжала:
— Да и как не быть этим мукам в стране, где незамужняя женщина подвергается гонениям и со стыда не смеет показаться в обществе, которое беспощадно даже к глухим, немым и слепым калекам. Ведь мной и сестрой тоже пожертвовали. Иначе она не умерла бы, но и я тогда не встретила бы тебя в этой жизни, хотя ты все равно оставался бы повелителем моего сердца и обязательно обрел бы меня в каком-нибудь из рождений.
Я собирался ответить, как вдруг снизу послышался юношеский голос:
— Машима!
— Кто это? — удивился я.
— Сын одной женщины из соседнего дома,— ответила Раджлакшми и откликнулась: — Кхитиш, подымайся сюда, сынок.
В комнату вошел красивый и крепкий юноша лет шестнадцати. При виде меня он смутился и, поклонившись мне, обратился к «тетушке»:
— Машима, с вас двенадцать рупий.
— Хорошо, сынок, только смотри плавай поосторожней, чтобы не случилось беды.
— Что вы, машима, бояться нечего. Раджлакшми открыла шкаф и дала ему деньги. Юноша
побежал вниз по лестнице, но остановился на полпути и сказал:
— Мама просила передать, что послезавтра утром приедет младший дядя и все подсчитает.
С этими словами он исчез, словно его и не бывало.
— Что подсчитает? — спросил я.
— Да расходы на ремонт дома. Трехэтажный дом отремонтирован только наполовину. Кто же доведет дело до конца?
— И как ты ухитрилась перезнакомиться со столькими людьми?
— Так ведь они наши соседи. Ну, я пошла — пора готовить тебе обед. ^
И она отправилась вниз.
ГЛАВА XIII
Однажды утром появился свами-джи Анондо. Ротон, не знавший, что саньяси был зван к нам, доложил мне с угрюмым видом:
— Бабу, явился тот святой из Гонгамати. Честь ему и хвала—все-таки отыскал нас!
Ротон весьма недоверчиво относился ко всякого рода святым, а гурудева Раджлакшми просто не выносил.
— Вот увидите,— продолжал он,— этот святой малый непременно втянет хозяйку в какую-нибудь затею. Сколько разных фокусов, как побольше выманить денег, знает наш саньяси!
— Анондо — сын богатого человека,— засмеялся я.— К тому же у него диплом врача, он не нуждается в деньгах.
— Гм, сын богатого человека! Тот, кто при деньгах, не выбирает такого пути!
Выразив подобным образом свое непререкаемое убеждение, Ротон удалился. Он решительно возражал, когда Раджлакшми кому-нибудь давала деньги. Конечно же, если речь шла не о нем самом.
Войдя, Боджранондо поклонился мне и сказал:
— Вот я и снова у вас. Все ли благополучно в доме? А где диди?
— Наверное, молится. Она еще не знает о вашем приезде.
— Тогда я сам сообщу ей эту новость — молитва никуда не убежит. Все же тем временем окажите милость— загляните на кухню. Так как пройти в молельню, дада? И где этот малый из касты брадобреев? Не вскипятит ли он чаю?
Я показал ему, где молельня. Анондо, громко окликнув Ротона, отправился туда.
Минуты через две он вернулся уже с Раджлакшми.
— Диди,— сказал Анондо,— дайте мне рупий пять. Я выпью чаю и схожу на базар Шеялда.
— Но ведь рядом прекрасный базар,— возразила Раджлакшми,— к чему так далеко ходить? И зачем идти самому, когда есть Ротон?
— Кто? Ротон? Этому малому я не доверяю, диди, он нарочно выберет тухлую рыбу по случаю моего приезда.
В эту минуту Анондо заметил, что Ротон стоит в дверях.
— Не сердись на меня, Ротон,— пробормотал он, несколько смутившись,— я думал, ты уже в соседнем квартале,— я кричал тебе, а ты не отозвался.
Раджлакшми засмеялась, я тоже не смог удержаться от смеха. Но Ротон даже бровью не повел.
— Я иду на базар, ма,— с серьезным видом заявил он.— Кишон уже вскипятил воду для чая.
С этими словами он вышел.
— Я вижу, у Анондо с Ротоном дружба не ладится,— заметила Раджлакшми.
— Я не виню его за это, диди,— сказал Анондо.— Он ваш благожелатель и не хочет, чтобы возле вас терлись подозрительные личности.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190