ь трубку. Ведь как-никак он был двоюродным братом Индро, жителем Калькутты, да еще недавно выдержал экзамен на В. А.! Но настроение мое испортилось. Набив трубку, я протянул ее важному гостю. Он, довольный, сделал несколько затяжек и занялся дальнейшими расспросами:
— Ты где живешь, Канто? А что это на тебе намотано? Рапар? Хорош! Дьявол сбежит от его запаха! Да и дырявый весь. А ну-ка дай его—я подложу под себя, чтобы сидеть было мягче.
— Возьми мой, Нотунда. Мне не холодно.— Индро торопливо сдернул с себя шерстяную накидку. Брат взял ее, свернул и, удобно усевшись на ней, снова задымил трубкой.
Зимой Ганга не очень широкая. Не прошло и получаса, как наша лодка врезалась в противоположный берег и остановилась. А тут еще внезапно стих ветер.
Индро растерялся.
— Плохо наше дело, Нотунда. Ветра нет, а без паруса лодка не пойдет.
— А ты посади этого парня на весла,— недолго думая посоветовал Нотунда.
Индро усмехнулся, удивляясь наивности калькуттского жителя.
— На весла? Да тут никто не сможет грести против течения. Смотри, какое оно сильное. Нам лучше вернуться.
Но Нотунда и слышать не хотел об этом.
— Зачем же тогда, дурак несчастный, ты повез меня? Как хочешь, но изволь доставить. Я же должен играть там на фисгармонии. Меня так просили...
— Не беспокойся, Нотунда, ты не сорвешь им спектакль. Сыграет кто-нибудь другой.
— Что? Другой? По-твоему, меня может заменить кто-нибудь из здешних болванов? Немедленно в путь! Делай что хочешь, но чтоб мы плыли!
Он с таким высокомерием смотрел на нас, что меня всего передернуло. Но я понимал, в каком затруднительном положении оказался Индро, и потому предложил:
— Индро, а что, если идти по берегу и тянуть лодку бечевой?
Едва я произнес эти слова, как Нотунда яростно накинулся на нас:
— Чего же вы ждете? Живо принимайтесь за дело. Что ты сидишь как истукан, Индро?
И мы с Индро принялись по очереди тянуть лодку бечевой. Нам приходилось взбираться на холмы, опускаться в лощины, идти по колено в ледяной воде. Лодка с трудом продвигалась вперед. Вдобавок ко всему прочему время от времени нам требовалось останавливаться, чтобы набить бабу трубку. А тот невозмутимо восседал в лодке — ему даже в голову не приходило помочь нам. Один раз Индро попросил его подержать руль, но Нотунда заявил, что не может снимать перчатки,— на таком холоде легко схватить воспаление легких.
— А ты в перчатках...— заикнулся было Индро.
— Что? Испортить такие прекрасные перчатки? Ну уж нет! Делайте все сами.
Редко встречаются такие эгоисты и нахалы. Его нисколько не трогали наши мучения. Мы трудились как буйволы, а он только покрикивал на нас. А ведь мы были по крайней мере в два раза младше его!
Восседая в лодке словно изваяние, он беспокоился только о том, чтобы не простудиться, не попортить своего дорогого пальто и вообще не причинить себе неприятностей.
В довершение всех бед здоровый речной воздух возбудил у него сильнейший аппетит. Да и время было позднее— почти десять часов вечера. Поэтому известие о том, что в деревню, где состоится представление, мы прибудем часа в два ночи, привело его в совершенное бешенство.
— Ты что ж, Индро, уморить меня голодом хочешь?— набросился он на брата.— Неужели тут негде достать поесть чего-нибудь — хотя бы риса или молока?..
— Впереди будет большая деревня, Нотунда. Там все есть.
— Ну так тяните быстрей. А ну поднавались...— принялся он понукать нас—Вам что же, риса не хочется? Индро, скажи ему, чтобы побольше силы приложил.
Мы молча продолжали тянуть лодку и через некоторое время добрались до деревни. Берег здесь был отлогим, вода далеко затопила его. Мы с трудом втащили лодку на отмель и только тогда перевели дыхание.
— Мне надо немного поразмяться,— заявил нам наш мучитель.— Помогите мне сойти.
Индро на спине перенес брата на берег, и тот начал прогуливаться по серебристому от лунного света песку.
В надежде удовлетворить его голод мы с Индро решили направиться в деревню, хотя понимали, что найти еду в этом бедном селении в такое время — дело нелегкое. Но другого выхода у нас не было.
Бабу не желал оставаться в одиночестве, и поэтому Индро предложил ему пойти с нами:
— Пошли! Кстати прогуляешься немного. Воров тут нет, лодку не уведут. А оставаться одному тебе будет страшно.
Нотунда окинул его презрительным взглядом:
— Мне страшно? Да известно ли тебе, что мы, из Квартала портных, даже Ямы не боимся! Но в грязные нищие деревни мы никогда не ходим. Там от одного запаха мутит.
Он явно хотел, чтобы я остался охранять его особу и набивать ему трубку.
Но меня так бесило его поведение, что, несмотря на все знаки Индро, я наотрез отказался от общества Нотунды и отправился в деревню.
Бабу из Квартала портных остался на берегу один и, чтобы развлечься, принялся похлопывать в ладоши и напевать:
— Дзинь-дзинь, чашечка!
Уже отойдя довольно далеко, мы все еще слышали его пискливый бабий голос. Индро, по-видимому, стыдился поведения своего брата, в душе был возмущен им, но все-таки попытался как-то оправдать его:
— Знаешь, они там, в Калькутте, все такие, не привыкли к нашему. А вообще он умный человек, сказал, скоро выдержит экзамены на бакалавра и станет чиновником в магистрате.
Я так и не узнал, занял ли Нотунда должность чиновника магистрата. Думается, он все-таки стал им — не зря ведь о некоторых бенгальских служащих магистрата ходят такие «лестные» мнения, Он встретился с нами в первую весну своей зрелости. Говорят, что именно в этом возрасте в человеке в наибольшей степени проявляется широта души и отзывчивость к людям.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190