Однако теперь вижу, что пора отворить дверь, все эти годы остававшуюся запертой, и посвятить читателей в тайну, так живо интересовавшую их и заставлявшую строить самые нелепые и невероятные предположения.
Итак, когда дед вышел, Раджлакшми некоторое время неподвижно смотрела ему вслед, а потом повернулась ко мне и с натянутой улыбкой сказала:
— Напрасно он так... Я бы не коснулась его, принимая прах от его ног. Только и тебе незачем было...
Я и сам понимал, что своим опрометчивым заявлением сделал только хуже и себе и ей. Кому нужна была такая уловка?
Ведь, по представлениям моих родственников, замужество вдовы не более похвально, чем профессия уличной певицы, следовательно, мы оба лишь упали в их глазах.
Все это было мне совершенно ясно, поэтому я не желал пускаться в какие-либо объяснения на этот счет и усугублять и без того неприятное положение. Я промолчал.
Раджлакшми тоже безмолвствовала, погрузившись в невеселые мысли. Потом вдруг очнулась от своих дум, встала и позвала Ротона.
— Вели запрягать лошадей,— сказала она ему.— Мы едем сейчас, а не ночным поездом. Иначе бабу будет холодно.
Минут через десять Ротон привязал мой баул на верх коляски и, подойдя ко мне, знаком показал, что хочет собрать мою постель. Я молча, ни о чем не спрашивая, встал, медленно подошел к экипажу, с трудом поднялся в него и сел.
Я покидал родной дом в сумерки, в то же время, что и приехал сюда несколько дней тому назад. Уже раздавалась знакомая мелодия раковин, в воздухе плыли неясные звуки латунного гонга из храма Гопала. Никто не напутствовал меня добрым словом, как и не встретил по приезде ласковым взглядом. Но как отличался мой отъезд от моего приезда!
Я никогда не испытывал особой привязанности к этому старому грязному жилищу в захолустной деревеньке и всегда считал такое равнодушие вполне естественным. Однако теперь, столкнувшись со всеобщим недружелюбием, не осмеливаясь даже подумать о том, чтобы когда-нибудь вернуться обратно, я вдруг преисполнился нежности к ветхому обиталищу моих предков, из которого меня фактически выгнали, почувствовал необыкновенную притягательную силу этого маленького селения с его нездоровым климатом.
Раджлакшми молча поднялась в коляску, села напротив меня, отодвинувшись в самый угол, вероятно для того, чтобы избежать любопытных взглядов прохожих, которые могли бы узнать ее, и закрыла глаза. Мы тронулись.
Бог-солнце уже давно отошел на покой. Узкая извилистая проселочная дорога казалась еще уже от деревьев и кустарника, разросшихся по обеим ее сторонам. Иногда ветви манго и хлебного дерева сплетались, и тогда казалось, будто мы едем по длинному и темному туннелю. Лошади ступали осторожно, не спеша. Я смотрел в темноту, и мне представлялось, как когда-то по этой же дороге мой молодой дед вез из храма свою жену и как все вокруг оглашалось веселым свадебным шумом и топотом ног... А потом, много лет спустя, когда оба они отошли в мир иной, этой же дорогой возвращались соседи с их похорон... Вот моя мать в одежде невесты направляется в дом жениха, а вот мы несем ее мертвое тело к Ганге, чтобы отдать ей там свой последний долг. В те времена эта дорога, наверное, не была такой заросшей и безлюдной, воздух был чище, здоровей, а окрестные водоемы не так загрязнены и не кишели микробами, как теперь. Люди лучше одевались, жили в достатке, почитали богов и свою веру, мир не являл собой страшную унылую пустоту, простирающуюся до самых врат в небесную обитель. Глаза мои увлажнились, я торопливо отер их, размазав дорожную пыль по лицу, и мысленно произнес: «О пыльная дорога! Я приветствую тебя, свидетельницу радостей и горя моих предков, их успехов и невзгод, смеха и слез». Я посмотрел на темные заросли, окружавшие меня. «О мать-родина! — продолжал я.— Никогда я, подобно миллионам твоих неудачливых детей, не любил тебя как следует и не знаю, стану ли когда-нибудь служить тебе, трудиться ради тебя, вернусь ли к тебе. Но я навсегда сохраню в своем сердце твой печальный образ, смутно, сквозь слезы представившийся мне в сумраке наступающей ночи, когда я покидал тебя, отправляясь на чужбину».
Взглянув немного погодя на Раджлакшми, я увидел, что она по-прежнему неподвижна. В темноте экипажа я не различал ее лица, но чувствовал, что она вся поглощена своими мыслями. «Ну что ж,— подумал я,— раз я вручил ей кормило моей жизни, пусть она теперь и беспокоится обо всех водоворотах и порогах, что встретятся мне на пути».
Я хорошо знал себя и свою натуру, чуждую всего исключительного, необыкновенного. Чрезвычайная радость, чрезмерное благосостояние, избыток здоровья угнетали меня. Даже излишне сильная любовь страшила и заставляла бежать от нее. Поэтому один творец знал, с какой печалью я вручил себя новому кормчему.
Я посмотрел на темное небо, потом перевел взгляд на почти уже невидимую фигуру напротив меня, сложил молитвенно руки и подумал: «Я не виноват. Меня целиком подчинила себе непреодолимая притягательная сила этой женщины. Много раз я пытался бежать от нее, но каждый раз, как заколдованный, возвращался обратно. Теперь я уже не восстану против нее, я окончательно покорен. Да и что я выгадал до сих пор, какую пользу извлек из своей «свободы»? Чего добился? Ничего. А теперь я вручил свою жизнь той, которая нашла в себе достаточно сил, чтобы выбраться из грязи, едва не поглотившей ее. Я уверен, она не позволит трясине засосать другого человека».
Однако каким бы ни было течение моих мыслей, они не имели ничего общего с настроением моей спутницы. За всю дорогу она не проронила ни звука, даже на станции ни она, ни Ротон не сочли нужным сказать мне хотя бы слово.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190