Сколько тут условностей сразу заявляют о себе! Родившись в семье, принадлежащей к одной из самых высоких каст, я с молоком матери впитал в себя представление о том, что одним из самых тяжких грехов является прикосновение к мертвому телу. Каких только запретов и требований не выдвигают здесь ша-стры! Необходимо знать, от какой болезни умер человек, из какой он семьи, к какой принадлежал касте и был ли должным образом совершен над ним похоронный обряд.
Терзаемый сомнениями, я неуверенно спросил Индро:
— А какой он касты?.. Тот, до кого ты дотронешься? Индро подошел к мальчику, просунул одну руку ему
под шею, другую—под колени и легко приподнял.
— Иначе его разорвут шакалы,— объяснил он. И добавил: — Смотри-ка, от него до сих пор пахнет лекарством!
Он осторожно положил труп на широкую скамью, где недавно лежал я, оттолкнул лодку от берега, забрался в нее и только после этого ответил:
— Разве у мертвого может быть каста?
— А почему же нет?—возразил я.
— Он же мертвый!—рассердился Индро.— Какая каста может быть у мертвого?! Возьми, к примеру, нашу лодку. Не все ли равно, из какого дерева она сделана — из мангового или из сливы?.. Теперь она уже не манго и не слива, а просто — лодка. Так и он. Понял?
Объяснения Индро были, конечно, совершенно детскими, но где-то в них заключалась настоящая большая правда. Поразительно, как мог он в свои годы, нигде не учась, иметь такие верные суждения, идущие подчас совершенно вразрез с общепринятыми воззрениями. Теперь я понимаю: все дело в том, что он был очень искренним человеком, совершенно лишенным хитрости. Именно поэтому, думается мне, его чистое сердце какими-то неведомыми путями легко воспринимало общечеловеческую правду. Его простой, неиспорченный ум ухватывал самую суть явлений, ничем не усложняя и не затемняя их.
Я убежден: бесхитростный и непосредственный ум— величайший и истиннейший ум в мире. При правильном взгляде на вещи ничто никогда не воспринимается ложно. Ложь есть результат искаженного понимания или попытки неверно объяснить явление. К примеру, мы знаем, объявлять золото медью или считать его таковым—ложь. Но какое это имеет значение для самих золота или меди? Они останутся тем, чем являются, как бы мы их ни называли. Сочтите медь золотом, заприте в сундук—ценность ее от этого не возрастет. Признайте золото медью и выбросьте прочь — стоимость его не уменьшится. Медь так и останется медью, а золото—золотом, и никто, кроме вас самих, не будет виноват в вашей ошибке. Все в этом мире истинно, ложь существует только в человеческом сознании. И не удивительно, что если Индро никогда не отводил в своей душе места неправде, то он всегда обретал истину, а с нею и счастье.
Я отнюдь не собираюсь утверждать, будто то, что характерно для Индро, свойственно другим, и в этой связи не могу не рассказать о случае, происшедшем лет десять-—двенадцать после описываемых событий. Однажды прошел слух, что в соседнем квартале умирает старуха-брахманка, а возле бедняги нет никого, кто мог бы совершить над ней последний обряд. И все потому, что, возвращаясь из Бенареса домой, она заболела, вынуждена была сойти с поезда в нашем городе и остановилась у малознакомого человека. Тот же недавно вернулся из Англии и считался поэтому отверженным. Таким образом, вся вина несчастной заключалась в том, что, будучи совершенно беспомощной, она посмела умирать в доме индуса, осквернившего свою касту.
Мы сделали для умершей все, что полагается при таких обстоятельствах, и в результате перед нами закрылись двери всех домов в городе. Накануне отцы общины до полуночи ходили по городу из дома в дом, уговаривая единоверцев наложить на нас суровую кару за совершенный нами великий грех—кремацию старухи. Было решено остричь отступникам волосы, заставить их признать свою вину и в качестве искупления проглотить перед всем честным народом ту вещь, которая, хотя и считается священной, отнюдь не съедобна. При этом почтенные мужи утверждали, что единственное, что движет ими,— это забота о благе общины, ибо они не могут допустить, чтобы у них на глазах совершалось подобное святотатство.
Оказавшись в безвыходном положении, мы обратились за помощью к одному доктору, который считался лучшим врачом в городе, а бенгальцев лечил бесплатно. Выслушав нашу историю, доктор возмущенно заявил, что теперь он и пальцем не пошевелит, если кто-нибудь из тех, кто совершил это злодеяние, или их близкие тяжело заболеют. Не знаю, кто довел его слова до сведения упомянутых личностей, но едва наступил вечер, как стало известно, что необходимость в острижении наших волос отпала. Теперь от нас требовали только признать свою вину и съесть вышеупомянутую «святую» вещь! Мы отказались и от этого, и наутро нам милостиво разрешили ограничиться одним покаянием. Мы снова ответили отказом, и вскоре нас уведомили, что на первый раз нас «прощают». Одним словом, нам удалось избавиться от наложенной на нас кары. Однако разгневанный доктор не успокоился и в свою очередь потребовал, чтобы те, кто доставил нам столько неприятностей, явились к нему и извинились за свое поведение. В противном случае, повторил он, его слова не разойдутся с делом и никаких визитов к больным он больше делать не будет — пусть лечатся сами. В тот же вечер руководители общины один за другим совершили паломничество в дом доктора. Не знаю, о чем они там беседовали, но на другой день гнев доктора как рукой сняло.
Я отвлекся, но мне хотелось показать, как порой дожившие до седых волос почтенные люди — а причастные к этой истории, я уверен, узнают себя,— бывает, понятия не имеют о той великой правде, которую уже в отрочестве постиг Индро.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190