— Возможно,— согласился я.— Но что даст эта встреча мне или твоему гуру?
Она сразу сделалась серьезной.
— Может быть, вам она ничего и не даст, зато мне даст. Поезжай хотя бы ради меня.
Пришлось согласиться.
В эти дни, в преддверии длительного неблагоприятного для бракосочетаний периода, город буквально захлестнуло свадьбами. На каждой улице прохожих оглушали звуки корнетов, волынок, флейт и даже целых оркестров. Когда мы ехали на вокзал, на нас обрушился настоящий каскад этих ошеломляющих звуков. Как только они затихли вдали, Раджлакшми спросила:
— По-твоему, бедняки не должны жениться и обзаводиться семьями, не так ли? Как же тогда сохраниться роду человеческому?
Ее запальчивость рассмешила меня.
— Можешь не беспокоиться на этот счет,— успокоил я ее.— Не многие придерживаются моей точки зрения. По крайней мере у нас в стране.
— Вот и хорошо,— обрадовалась она.— Разве только богачи — люди, а бедняки — незваные гости в нашем мире? Думаешь, им не хочется семейного счастья?
— Не всегда следует потворствовать своим желаниям,— возразил я.
— А почему бы и нет? Я не понимаю тебя.
— Я имею в виду не всех бедняков,— уточнил я,— а только бедняков из благородных. Полагаю, ты догадываешься почему.
— Все равно ты глубоко заблуждаешься,— упрямо проговорила Раджлакшми.
Но я тоже не желал сдаваться.
— Пусть так! — воскликнул я.— Однако не тебе говорить об этом. Или ты забыла, как отец Бонку из-за каких-то семидесяти пяти рупий женился сразу на тебе и на твоей сестре? Не так уж давно это произошло, чтобы не помнить. Хорошо еще, что для него это было лишь способом получить деньги. Представляешь, что стало бы с тобой, если бы он взял тебя в свой дом и у тебя родились дети?
Глаза Раджлакшми загорелись недобрым огнем.
— Всевышний не оставил бы нас,— холодно заметила она.—А ты не веришь в это только потому, что ты безбожник.
— Значит,— не уступал ей я,— у верующих бог существует только для того, чтобы помогать им растить детей?
— Если бы он и оставил меня, я бы не испугалась. Я не такая трусливая, как ты,-—сердито проговорила она.— Я и одна вырастила бы их, хотя бы на подаяние. По-моему, лучше милостыню просить, чем стать певицей или танцовщицей.
Я не стал спорить с ней — наш разговор принял слишком неприятное для нас обоих направление — и принялся молча глядеть на улицу.
Мы оставили далеко позади деловой район города. Была суббота, в большинстве учреждений работа заканчивалась в два часа дня, и чиновники спешили на вокзал, торопясь успеть на поезд, отходивший в половине третьего. Каждый нес с собой какие-нибудь покупки: кто пару больших креветок, кто кусок козлятины или овощи с фруктами, из тех, что трудно достать в деревне. А в уголок чадора у них были завязаны сладости, чтобы побаловать детвору, нетерпеливо ожидавшую их после шестидневной разлуки. Лица этих служащих, озабоченных, как бы не опоздать на поезд, светились таким радостным ожиданием предстоящей встречи, что Раджлакшми заинтересовалась ими.
— Почему они так спешат на вокзал? — спросила она меня.— Какой сегодня день?
Я повернулся к ней и с улыбкой ответил:
— Суббота. Это служащие контор едут на воскресенье домой.
Она кивнула:
— Понимаю. Смотри, они несут с собой продукты. Наверное, их нельзя достать в деревне, вот они и покупают в городе?
— Да,— подтвердил я. Воображение ее заработало:
— Как все обрадуются сегодня в их семьях, как счастливы будут дети! Один ребенок,— фантазировала она,— при виде отца подымет крик, другой повиснет у него на шее, третий бросится в кухню к матери сообщить радостную весть. Такая суматоха подымется...
Лицо ее оживилось.
Полюбовавшись некоторое время на прохожих, она вдруг спросила:
— Да, а какое у них жалованье?
— Обычно рупий двадцать —- двадцать пять. Не больше тридцати в месяц.
— Но ведь у них есть матери, братья и сестры! Это не считая жен и детей?
— Конечно,—подхватил я,— а кроме того, еще сестры-вдовы, которым нужно помогать. Затем существует обязанность делать подарки родственникам и знакомым. Еще приходится идти на дополнительные расходы в связи с жизнью в Калькутте. Не забудь также бесконечных трат из-за болезней! И все эти расходы бенгальский чиновник должен покрывать за счет своего жалкого жалованья в тридцать рупий.
Раджлакшми слушала меня затаив дыхание, а когда я кончил, проговорила растерянно:
— Ты просто не знаешь. Наверное, у них есть еще какие-то средства.— И добавила уверенно: — Ну конечно же есть.
Мне очень не хотелось разочаровывать ее и огорчать, но тем не менее я сказал жестко:
— Я хорошо знаю их жизнь. У девяноста процентов этих людей нет никаких доходов, кроме их заработка. Так что, лишись они работы, им останется или просить милостыню, или голодать. Хочешь, я расскажу тебе, как живут их дети?
— Нет, нет! — испугалась она.— Не хочу! Не надо! Ничего не говори!
Я увидел, что она с трудом сдерживает слезы, и, отвернувшись в сторону, стал смотреть на дорогу. Долгое время она молчала, но наконец любопытство взяло верх, и она потянула меня за рубашку.
— Ну хорошо, расскажи об их детях,— жалобно попросила она.— Но только — припадаю к твоим стопам — не преувеличивай. Прошу тебя.
Ее умоляющее лицо было очень забавным, однако я не только не улыбнулся, но принял даже излишне строгий вид.
— Я не собираюсь ничего преувеличивать и вообще ни о чем ни за что не рассказал бы тебе, если бы ты не заявила, что готова вырастить детей на подаяние. Да, говорят, будто создатель не оставляет своими заботами тех, кого посылает в наш мир. Не стану спорить по этому поводу, а то ты опять начнешь ругать меня безбожником.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190