Я не представлял себе, как смогу тогда залечить раны своей жизни, хотя твердо был уверен, что никогда не стану никого обременять своей персоной. Я просто вернулся бы на тот путь, которым шел всю жизнь.
Занятые рассуждениями о сущности мантр, мы и не подозревали о битве, разыгравшейся из-за них неподалеку от нас — в доме, где шла свадьба.
Неожиданно к нам во двор с криком вбежало несколько человек.
— Хузур! — раздались взволнованные голоса.— Господин !
Я поспешил выйти к ним. Удивленная Раджлакшми последовала за мной. Люди кричали все разом, на них не подействовали даже грозные окрики Ротона. С трудом удалось выяснить, что же произошло. Оказалось, свадебная церемония приостановилась, так как жрец жениха обвинил жреца невесты в незнании мантр. Он вырвал у него священные атрибуты — цветы и воду, выбросил их прочь и прекратил обряд. Это происшествие действительно было из ряда вон выходящим. Во всяком случае, мне еще никогда не приходилось слышать о подобном святотатстве. Подумать только — применить грубую физическую силу по отношению к своему же коллеге и помешать чтению одушевленных мантр!
Растерянная Раджлакшми молчала, не зная, что сказать в такой ситуации. Но тут появился Ротон, зачем-то уходивший в дом.
— Эй, вы! — грубо закричал он на деревенских.— Какой вам там еще жрец нужен? Подумаешь, свадьба неприкасаемых,— повернулся он к нам,— а подавайте им настоящего жреца! Да разве тут женятся люди из уважаемых каст?
Он самодовольно посмотрел на нас.
Следует напомнить, что сам он принадлежал к касте парикмахеров и очень гордился этим обстоятельством.
Модху среди прибежавших не было: он не мог покинуть свадьбу. Вместо него явился его шурин. Он выступил перед нами с длинной речью, из которой явствовало, что хотя жреца-брахмана у них нет и все свои домашние обряды они совершают сами, тем не менее при необходимости господин пастух их выручает. Он ни в чем не уступает настоящему брахману — и священный шнур носит, и все ритуалы знает. Он даже не пьет воды, которой они касаются. А раз он так чист и безгрешен, то никаких возражений против него как жреца быть не может. Если между ним и действительным брахманом и сущестзует какая-то разница, то она настолько незначительна, что ее и в расчет принимать не следует.
Возбуждение деревенских и доносившийся до нас шум были настолько сильны, что я решил отправиться на место происшествия.
— Пойдем со мной,— предложил я Раджлакшми.— Зачем оставаться одной?
Она сначала отказалась, но потом любопытство взяло верх и заставило ее последовать за мной. Придя в дом Модху, мы убедились в справедливости слов его шурина. Ссора уже достигла своего апогея. Во дворе друг против друга стояли гости жениха и невесты, с каждой стороны человек по тридцать, а посреди них возвышался крепкий, упитанный жрец Шиву. Он держал за руку маленького тщедушного пастуха. Завидев нас, жрец отпустил пастуха, а сам отошел и стал поодаль. Мы с подобающей торжественностью заняли место на циновке и попросили преподобного Шиву объяснить причину его неслыханного поведения.
— Хузур,—ответил тот,— этот тип ничего не смыслит в мантрах, а считает себя пандитом. Испортил всю свадьбу.
— Как же!—-саркастически возразил пастух.— В пяти деревнях у меня ученики, везде я совершаю свадебный обряд — и я, оказывается, не знаю мантр!
«И тут тоже мантры!» — с горечью подумал я. Я понимал, что здесь мне не отделаться молчанием, как в разговоре с Раджлакшми,— требовалось принять непосредственное участие в решении спора, хотя это могло иметь нежелательные последствия. После долгих пререканий присутствующие договорились поручить чтение мантр пастуху. Однако при малейшей ошибке тот должен был уступить свое место Шиву. Согласившись с таким постановлением, пастух занял место жреца, дал отцу невесты несколько цветов, соединил руки жениха и невесты и приступил к делу. До сих пор мне памятно его чтение. Я вообще не сведущ в мантрах, не уверен, обладают ли они душой, но думаю все-таки, что ведические тексты, которые составляли древние мудрецы, весьма далеки от того, что говорил пастух.
Сначала он обратился к жениху.
— Скажи: «Я принимаю дочь Модху из касты дом». Тот повторил за ним:
— Я принимаю дочь Модху из касты дом. Пастух повернулся к невесте.
— Скажи: «Я принимаю сына Бхоговати из касты дом».
Но только Модху собрался произнести эту фразу за свою малолетнюю дочь, которой она была явно не под силу, как Шиву воздел обе руки кверху и громовым голосом, заставившим вздрогнуть всех гостей, закричал:
— Это не мантры! Это не мантры! Пастух все перепутал!
Кто-то дернул меня за платье. Оглянувшись, я увидел Раджлакшми. Зажав рот краем сари, она изо всех сил старалась удержаться от смеха. А гости снова заволновались. Сконфуженный пастух пытался оправдаться, но его никто не слушал. Все в один голос просили пандита Шиву продолжать бракосочетание.
— Иначе свадьба пропала,— кричали собравшиеся.— Пастуху за его работу и одной шики много, а вы, господин пандит, получите целых двенадцать ан.
Пандит Шиву великодушно отказался от таких привилегий.
— Пастух не виноват,— снисходительно заявил он,— во всей округе никто, кроме меня, не знает настоящих мантр. Поэтому большей платы, чем ему, мне не надо. Мы сделаем так: я буду читать мантры, а он станет их повторять.
И Шиву принялся произносить священные строки, а посрамленный пастух послушно повторял их вслед за ним. Шиву начал:
— Скажи: «Принимаю дочь Модху из касты дом». Жених повторил:
— Принимаю дочь Модху из касты дом. Шиву продолжал:
— Модху, теперь скажи за дочь:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190