Время приближалось к десяти. Я сидел в общей комнате и от нечего делать просматривал объявления в старом еженедельнике. Вдруг кто-то меня окликнул. Я поднял голову. Передо мной, опершись на бамбуковую палку, стоял незнакомец.
— Добрый день, господин! — поздоровался он со мной. Я сложил руки, приветствуя его.
Это был брахман, одетый очень бедно: без рубашки, в грязном рваном чадоре и босиком. Однако убожество одежды в деревне вещь довольно обычная. По платью здесь нельзя судить об общественном положении человека.
— Я один из ваших арендаторов,— представился он.— Мне следовало раньше прийти к вам. Вы уж извините.
Всякий раз, когда меня принимали за заминдара, я смущался и досадовал, тем более что не в моей власти было удовлетворять просьбы или жалобы, с которыми ко мне обращались. Так и на этот раз — я сразу почувствовал неприязнь к стоявшему передо мной человеку и потому сказал недовольным тоном:
— Пусть ваша оплошность вас не огорчает. Я не был бы в претензии, если бы вы вообще не пришли сюда. Вам что-нибудь нужно от меня?
Моя реакция смутила брахмана.
— Я, наверное, пришел не вовремя и помешал вам,— проговорил он.— Вероятно, мне лучше прийти в другой раз.
— Но что вы хотите от меня? — спросил я с раздражением. Оно не укрылось от посетителя.
— Я человек маленький, и нужды у меня небольшие,— спокойно ответил он.— От вас мне ничего не надо. Дело в том, что госпожа вспомнила обо мне, вот я и подумал, может, я чем-нибудь смогу быть ей полезен.
Своим вежливым, но решительным ответом брахман поставил меня на место. Я удивился и даже несколько рассердился — никто еще из деревенских не осмеливался так разговаривать со мной. По натуре я не был вспыльчивым или обидчивым человеком, в другой обстановке не обратил бы никакого внимания на подобные слова, но богатство портит людей даже в том случае, когда не имеет к ним прямого отношения. Я уже готов был ответить ему надлежащим образом, но, прежде чем я выпустил свое жало, боковая дверь отворилась, и в комнату вошла обеспокоенная Раджлакшми. Она почтительно приветствовала гостя.
— Не уходите! Пожалуйста, не уходите! — воскликнула она.— Мне о многом нужно поговорить с вами. Садитесь!..
Тот сел.
— Ма,— сказал он Раджлакшми,— вы на много дней избавили нашу семью от забот о еде. Но сейчас не время творить благодеяния и выполнять обеты. Вокруг голод. Мою жену очень удивил ваш поступок.
— Очевидно, ваша жена хорошо знает, когда и какие обеты следует выполнять,— улыбаясь, проговорила Раджлакшми.— Забыла только о необходимости справляться о своих соседях. Посоветуйте ей заглянуть ко мне. Мы с ней потолкуем об этом.
— Разве такая наука...— начал было брахман и замолчал, не договорив. Но я прекрасно понял, что хотел сказать этот гордый человек. Я испугался, как бы Раджлакшми не поняла его превратно, как и я вначале, и не позволила себе какую-нибудь бестактность по отношению к нему. Я уже успел познакомиться с его характером и был уверен, что он не стерпит грубости. Всю надежду я возлагал на ум и находчивость Раджлакшми, она всегда умела найти нужный тон и ответ. Она оправдала мои ожидания и умело обошла его бесцеремонный намек.
— Господин Торколонкар, я слышала, ваша супруга очень строгая женщина, поэтому я опасалась, как бы мой непрошеный визит не рассердил ее. А то мы с ней давно нашли бы общий язык.
Только теперь я догадался, что передо мной сидел Джодунатх Кушари. При словах Раджлакшми о строгом характере его жены он оставил всю свою чопорность и громко рассмеялся:
— Нет, ма, моя жена очень простой и душевный человек. Но мы люди небогатые и не сможем принять вас как полагается. Лучше она сама придет к вам. Мы обязательно посетим вас, как только я выберу время.
— Господин Торколонкар, а сколько у вас учеников?— перевела разговор на другую тему Раджлакшми.
— Пятеро,— ответил тот.— Больше здесь не наберешь. Так что школа у меня только по названию.
— Вы всех их содержите?
— Нет. Биджой живет у моего старшего брата, один ученик — у себя в деревне, и только трое у меня.
Раджлакшми помолчала, а потом с ласковым сочувствием заметила:
— Это очень нелегкое дело в такое голодное время. Она удивительно верно выбрала тон, чтобы не задеть
самолюбия гостя. Иначе тот обязательно бы вспылил. Но теперь мысли его приняли другое направление, и он очень просто заговорил о своей бедности:
— Да, только мы с женой знаем, каково нам приходится. Но боги не забывают людей — их гнев сменяется милостью. Кроме того, раз я брахман, мой долг учить других. Ведь мы обязаны передавать другим знания, полученные нами у наших учителей.
Он помолчал и добавил:
— Когда-то те, кто владели землей, просвещали людей. Но теперь времена переменились. Заминдары давно забыли о своем предназначении и все свои помыслы сосредоточили на одном — как бы побольше выжать из арендаторов. Их теперь и хозяевами-то земли называть не пристало.
— Ну, а если кто-нибудь из них пожелает искупить свою вину, вы не станете ему препятствовать? — с улыбкой спросила Раджлакшми.
Кушари смущенно улыбнулся:
— Простите меня. Я увлекся и забыл, что вы тоже относитесь к их числу. Конечно, я не стану вам мешать. Но это действительно ваша обязанность.
— Мы совершаем обряды, но не знаем как следует ни одной мантры,— сказала Раджлакшми.— Научить нас им уже ваша обязанность. Напоминаю вам о ней.
— Согласен, ма, виноват. Постараюсь исправиться,— улыбнулся тот и, так как уже близился полдень, поднялся, чтобы откланяться. Мы простились с ним. Раджлакшми— почтительно, а я—сдержанно.
Когда он ушел, Раджлакшми сказала мне:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190