В тусклом свете лампы дядюшка Кинц
казался чахлым и хрупким, как мотылек. Впечатление монотонной серости
усиливалось бесформенными просторными одеждами мышиного цвета, а также
копной белоснежных, по-детски мягких волос, обрамлявших узкое лицо. Лоб у
дядюшки был высокий, бугристый и почтит без морщин, нос длинный и
легкомысленно вздернутый; лишенный каких-либо признаков растительности
подбородок - аккуратный и заостренный; глаза, и без того большие, казались
еще крупнее под толстыми стеклами очков в проволочной оправе. Огромные
оттопыренные уши торчали меж седых косм - дядюшка обладал восхитительной
способностью шевелить ими как вместе, так и по отдельности. Руки у старика
- искусные и ловкие, однако двигались осторожно, даже робко. Лицо всегда
сохраняло мягкое, добродушное, можно сказать, слегка смущенное выражение.
Возраст дядюшки оставался неопределенным, но он явно был куда старше, чем
казался. "Дядюшка" Кинц на самом деле приходился Элистэ вовсе не дядюшкой
- он был младшим братом ее прадедушки с отцовской стороны, давно умершего.
Крепко обняв своего родственника, Элистэ осыпала его столь горячими
поцелуями, что Кинц под этим натиском даже пошатнулся. Восстановив
равновесие, он с удовольствием, хоть и несколько смущенно, обнял девушку,
потом взял ее за руку и повел прямо к скале.
- Пойдем, дитя мое, - позвал Кинц. - У меня в доме прохладно и
приятно. Мы выпьем сладкого сидра, поболтаем о том о сем, а затем, если ты
будешь очень настойчива, я, так и быть, сыграю с тобой в "Голубую
кошечку".
- Но дядюшка Кинц, я не играю в "Голубую кошечку" уже много лет! -
покачала головой Элистэ. - Я, знаете ли, уже не ребенок!
- Как, ты больше не играешь в "Голубую кошечку"? Очень жаль, я так
любил эту игру. А как насчет "Позвони-в-звоночек"? Эта игра почти столь же
замечательная, как и "Голубая кошечка".
- Ни за что на свете!
- А "Спрячь-сову"? Или "Слепые лодочники"? "Гавузио"?
- Дядя, мне уже семнадцать лет!
- Я рад этому, милочка. Однако какое это имеет отношение к "Голубой
кошечке"?
- Я не играю больше в детские игры, я уже взрослая.
- Правда? В самом деле? - Остановившись у самого подножия скалы, дядя
Кинц встревоженно оглядел свою родственницу. - Когда это произошло? А мне
казалось, ты выглядишь точно так же.
- Это оттого, что я сняла свое взрослое платье. Если б вы увидели
меня в аквамариновых шелках, вы бы сразу поняли, как я выросла.
- И поэтому ты не можешь больше играть? Как печально. Мне очень жаль.
- Тут дядюшку Кинца посетила еще одна тревожная мысль: - И это означает,
что мне тоже нельзя играть в "Голубую кошечку"? По-моему, это нечестно.
- Нет-нет, дядюшка. Вы можете вести себя как вам заблагорассудится.
- Ну, слава Чарам. В таком случае, дитя мое, идем скорее, и ты
расскажешь мне о некоторых тонкостях этой игры. Тебя не будет мучить
совесть...
Не переставая говорить, дядюшка Кинц протянул левую руку, и она по
самое плечо погрузилась в гранитную поверхность скалы.
Элистэ вздрогнула.
- Я никогда к этому не привыкну, сколько бы раз вы ни показывали мне
этот трюк. - Она приложила ладонь к скале и ощутила грубую, жесткую
поверхность. - Готова поклясться, что скала настоящая. Как вам удается
делать ее такой твердой?
- Наваждение, дитя мое, чистейшей воды наваждение, изобретенное для
того, чтобы оградить от посторонних мою частную жизнь. Я рад, что эти
маленькие хитрости тебя забавляют. Ну давай же, закрой глаза, и твой
дядюшка благополучно проведет тебя внутрь.
- Нет, только не сегодня. Я пришла не в гости. Мне нужна ваша помощь.
- Моя дорогая девочка, ты выглядишь очень грустной. Что я могу
сделать, чтобы на твоем личике вновь появилась улыбка?
- Дядюшка Кинц, мой друг... нет, не то чтобы друг, это один из наших
серфов... Он попал в беду. Хуже чем в беду - ему угрожает страшная
опасность. Вы помните серфа по имени Дреф сын-Цино?
- Тот смышленый, талантливый парнишка? Конечно, помню, замечательный
мальчик, просто поразительный. Он что, заболел?
- Хуже, гораздо хуже. Ах, дядюшка, Дреф попал в страшную беду. Если
вы ему не поможете, он пропал. Я не преувеличиваю - Дреф действительно
погибнет. Он ударил моего отца - должно быть, тронулся рассудком. Ударил
своего сеньора! Опрокинул его на землю, разбил нос! Я думала, что отец
прикажет засечь Дрефа до смерти, по он не сделал этого, потому что ему в
голову пришло нечто похуже. Дрефу отрубят язык и правую руку.
Большие глаза Кинца расширились, он замахал ручками, словно желая
отогнать от себя столь ужасную картину.
- Не может быть! Это невозможно! Должно быть, пустая угроза, чтобы
преподать мальчишке урок.
- Нет, это всерьез. Экзекуция состоится завтра утром. Отец не шутил.
Все это так несправедливо, так ужасно и... - Элистэ запнулась, не в силах
подыскать нужного слова, - и невыносимо жестоко.
- Да, я расстроен. - Дядюшка Кинц покачал головой, его седые волосы
разлохматились еще больше. - Сын моего племянника Убера, твой отец,
унаследовал от деда жестокое сердце. Когда он был мальчиком, то нарочно
занимался разведением дефективных мышей, чтобы вывести маленьких
двухголовых чудовищ. Я еще тогда беспокоился за него. Надо же, я думал,
что с возрастом нрав его смягчится, и, похоже, ошибся...
- Дядюшка, я пришла сюда сегодня ночью в надежде, что вы поможете
Дрефу бежать. Его заперли в конюшне, а двери охраняет громадный кузнец. В
одиночку я не смогу помочь Дрефу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246 247 248 249 250 251 252 253 254 255 256 257 258 259 260 261 262 263 264 265 266 267 268 269 270 271 272 273 274 275 276 277 278 279 280 281 282 283 284 285