Не волнуйтесь, у меня есть
кое-какие возможности.
- Я знаю, но...
- А знаете, что самое лучшее в этом пансионе? - как бы между прочим
заметил Дреф. - Тут есть ванная комната. Хозяин у нас с причудами - взял и
поставил медную ванну с насосом, а в придачу - котлы, полотенца, мыло, -
так что постояльцы и их гости могут пользоваться всем этим за вполне
разумную плату.
- Горячая вода? Мыло?
- Хоть сейчас.
С таким искушением Элистэ не смогла совладать.

Погрузившись в ванну - огромную, глубокую, восхитительно теплую
купель, в которой только и можно было смыть многомесячные слои грязи, она
терла руки и ноги, пока сероватый налет не сошел катышками и под ним не
заблестела новая кожа, трижды промыла волосы, почистила щеткой ногти и
поскребла тело пемзой. Элистэ нежилась в ванне, пока вода не начала
остывать. Тогда она вылезла, ощущая удивительную легкость, тщательно
вытерлась и облачилась в чистую рубашку белого батиста и камвольные штаны
до колен, которые дал ей Дреф взамен ее гнусных лохмотьев. Она утонула и в
том и в другом; рукава рубашки болтались в нескольких дюймах от кончиков
пальцев, а штаны держались лишь на веревочке, которую она затянула на
талии. Элистэ закатала рукава и ужаснулась худобе запястий; оглядев себя,
она поняла, что страшно исхудала - кожа да кости. На стене висело
запотевшее зеркальце. Протерев его, девушка со страхом уставилась на свое
лицо: серое, щеки запали, нос заострился, вокруг огромных испуганных глаз
залегли черные тени. Настоящая уродина. Жуть. Не хотелось даже думать о
том, что Дреф увидел ее такой безобразной. Она вздрогнула и отвернулась от
зеркала.
Несколько дней Элистэ ощущала все ту же усталость и вялость. Она
много спала - по девять-десять часов ночью, часто дремала и днем. А когда
не спала, то сидела у окна в глубоком мягком кресле, подставив лицо
слабому, но уже теплому солнцу, и поглядывала сверху на тупик Слепого
Кармана, где зимний снег и лед таяли на глазах. С каждым днем грязно-белые
заплаты ужимались по краям. Сугробы оседали как по волшебству, обнажались
булыжники на мостовой, крыши освобождались от снега, под карнизами
соседних домов выросли огромные сосульки. Время от времени эти тяжелые
ледяные дротики срывались и разбивались о мостовую с грохотом мушкетного
выстрела, отчего Элистэ всякий раз вздрагивала; потом она, впрочем,
привыкла к этому звуку, как привыкла к мельтешению и гомону студентов
университета, заявляющихся в таверну напротив в любое время суток. Глядя
на них и прислушиваясь к их громким беззаботным голосам, она тешила себя
мыслью, что хотя бы эта молодежь живет себе в нормальном и безопасном
мире.
Ела она не переставая, словно терзавший ее много месяцев голод искал
утоления в одном безудержном порыве обжорства. Дреф изумлялся, но и
радовался ее невероятному аппетиту и всячески потворствовал ему, доставляя
из ближайшей харчевни горы еды, чем повергал ее в смущение: Элистэ
опасалась, что вводит его в непомерные расходы. Однако он так горячо
разубеждал ее, что она махнула рукой и перестала стесняться.
К ней возвращались жизненные силы, она стала проявлять все больший
интерес к тому, что творится вокруг. Ее начало занимать происходящее в
тупике Слепого Кармана, а молодая бурлящая жизнь пансиона и вовсе увлекла.
Соседей, студентов и гризеток, Элистэ уже знала в лицо, хотя и не по
именам. То была компанейская братия, постоянно сновавшая друг к другу
перекусить, выпить и посплетничать. По вечерам они собирались то у одного,
то у другого, пили и пели; а ночами на цыпочках шастали по лестницам в
погоне за недозволенными усладами. Новая девушка вызывала у студентов
законное любопытство, тем более что жила она у мастера Ренуа, которого - в
его двадцать пять лет - студенты прозвали Папашей; все считали, что его
прошлое таит в себе некую недоступную тайну. Однако Элистэ, опасаясь
разоблачения, уклонялась и от расспросов, и от предложений завязать
дружеские отношения; почти все время она проводила в квартирке Дрефа.
Но в этих двух комнатах было собрано столько всего, что ей не
пришлось бы скучать, проведи она там хоть несколько месяцев: книги по
мыслимым и немыслимым дисциплинам, музыкальные инструменты, рисовальные
принадлежности, шахматы и всевозможные проекты в разной стадии завершения,
ибо Дреф, как и в отрочестве, был неизменно поглощен разработкой
какого-нибудь очередного необычного замысла. Да и сейчас невозможно
предугадать, какая эксцентричная идея им завладеет. Это могло быть что
угодно: от изобретения искусственного свечного воска до усовершенствования
алфавита; от проекта образцовой народной больницы до создания летательной
машины причудливой конструкции. Дреф охотно делился с Элистэ своими
замыслами, и в его изложении даже самая скучная тема выглядела
увлекательно. Девушка обнаружила, что его объяснения доставляют ей куда
больше удовольствия, чем она могла ожидать. Когда предмет разговора
по-настоящему его увлекал, Дреф расслаблялся и на какое-то время забывал о
скованности.
Скованность. Это она ощутила чуть ли не с первого дня. Разумеется,
ничего хотя бы отдаленно напоминающего смущение или неловкость. Как
всегда, Дреф являл собой воплощенную невозмутимость. Держался он ни
холодно, ни отстраненно, но как-то уж слишком учтиво. Раньше он любил ее
поддразнить, задевая ее тщеславие, уколоть отроческую гордыню.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246 247 248 249 250 251 252 253 254 255 256 257 258 259 260 261 262 263 264 265 266 267 268 269 270 271 272 273 274 275 276 277 278 279 280 281 282 283 284 285