Горы еды, открывшиеся
взору, заставили ее забыть обо всем на свете. Там был хлеб -
свежевыпеченные булки. Она бочком подобралась к прилавку. Но торговца
насторожил ее голодный вид, и он не спускал с нее взгляда. Попробуй стащи
- заорет на весь рынок... Бесполезно. Она поплелась дальше.
Картофель, лук, грецкие орехи, сушеные фрукты, солонина - еды полно,
и торговцы ревниво ее стерегут. Ей не удавалось даже подойти к прилавку:
каким-то шестым чувством торговцы улавливали ее намерение и все как один
гнали прочь. От унижения у Элистэ горели щеки, но голод упрямо толкал ее
вперед. Она двигалась вдоль внешней границы рынка и примерно через час
оказалась на дальнем его краю. Тут ей, наконец, улыбнулась удача - у
рыбного прилавка покупатель и продавец вели самозабвенный торг. Продавец
стоял к ней спиной, рядом с бочонком копченых сельдей. Уложенная
крест-накрест, рыба восхитительно переливалась на солнце. Элистэ осторожно
подкралась и схватила самую верхнюю. Торговец ничего не заметил, но
покупатель поднял крик. Элистэ бросилась бежать со всех ног, увертываясь и
лавируя среди прилавков с ловкостью заправского уличного мальчишки.
Торговец, понятно, не мог оставить свой товар без присмотра, чтобы
погнаться за нею из-за одной селедки, но все равно было страшно.
Поблизости могли оказаться жандармы, а уж они-то наверняка бы пустились в
погоню. Элистэ даже не решалась оглянуться.
Когда она наконец выдохлась и остановилась, Набережный рынок остался
далеко позади. Элистэ очутилась в совсем незнакомом квартале. Если память
ей не изменяла, то она впервые в этом добропорядочном округе, где
проживали горожане со средним достатком. Магазины, дома, лица - решительно
все было ей незнакомо. Прекрасно. Значит, и ее тут никто не знает. Здесь
она не привлечет внимания. Она смахнула снег со ступенек первого
попавшегося парадного, села, отдышалась и съела краденую рыбу. Когда
чувство голода немного утихло, Элистэ поднялась и пошла восвояси. Забытые
на время беды вернулись к ней с новой силой, отравляя своим дыханием все
ее мысли. Уйдя в себя, она брела, не глядя по сторонам. Поток пешеходов
нес ее в своем русле, а она, не замечая того, что все идут в одну сторону,
- двигалась вместе с толпой и очнулась только тогда, когда узкая улица
внезапно кончилась, уступив место широкой перспективе. Дома, казалось,
отбежали назад, освободив большую круглую площадь, выложенную трехцветными
гранитными плитами причудливой формы. Плиты были составлены таким образом,
чтобы взгляд, следуя их узору, сам обращался к середине пустого
пространства, где в свое время стоял конный памятник Дунуласу Великому.
Теперь памятника не было. На его месте зловеще возвышалась Кокотта.
Элистэ оказалась на площади Великого Государя, недавно
переименованной в площадь Равенства. По своей воле она бы никогда сюда не
пришла. Но теперь, оказавшись здесь случайно, она застыла как
завороженная, впервые в жизни увидев Чувствительницу. Прямо перед ней на
дощатом помосте высилась вечно голодная владычица кошмаров в своей колючей
короне. Она до последней мелочи отвечала тому, что о ней рассказывали,
однако словесные описания были бессильны раскрыть истинную суть внушающего
ужас творения, выразить его мощь и ненасытность, но прежде всего -
передать исходящее от чудовищной гробоподобной Чувствительницы жуткое
ощущение спокойного холодного самосознания. Дверцы Кокотты были
распахнуты, являя взору бесцветные внутренние шипы, которые легонько
подрагивали. Быстрые беспокойные огоньки пробегали по шипам ее короны,
вспыхивали и гасли на стекловидных завитках и стрелках-лучах. Рядом с
Чувствительницей стоял громадный мужчина с бесстрастным лицом -
несомненно, знаменитый Бирс Валёр, двоюродный брат проклятого Уисса,
церемониймейстер Революции, верховный жрец Кокотты, палач. Скольких людей,
скольких ее подруг и знакомых этот мясник-великан собственноручно отправил
на смерть?! Несть им числа, но сегодня их должно было стать еще больше.
Присутствие Бирса на эшафоте и непонятно откуда набежавшая празднично
настроенная толпа свидетельствовали о близком массовом жертвоприношении.
Элистэ со всех сторон оказалась зажата толпой зевак. В первых рядах,
поя самым эшафотом, резвились дружки и подружки Кокотты. Обожатели и
обожательницы, выряженные в рогатые головные уборы, каковые придавали им
духу, плясали, пели, выламывались как могли и взывали к Бирсу Валёру.
Подружки пришпиливали к столбам эшафота красные гвоздики, так как этот
цветок стал, в их глазах, символом Кокотты. Бирс не обращал на цветы
никакого внимания. Он застыл, опершись рукой о бок Чувствительницы, и в
его затуманенном взоре сквозила неизбывная любовь к ней. Казалось, на всем
свете для него не существует ничего кроме Кокотты.
На краю площади Равенства, где торговцы продавали с тележек еду и
сувениры, возникло легкое волнение, и толпа раздалась, пропуская
ежедневную кавалькаду, въехавшую с проспекта Аркад. Зрелище обещало быть
довольно посредственным: всего четыре открытые повозки, в каждой, как
всегда, около дюжины голых, дрожащих от холода осужденных, обычная охрана
и столь же обычный эскорт вопящих пританцовывающих патриотов. Кое-кто из
последних, дабы привлечь внимание толпы, исполнял простейшие
гимнастические номера - прыгал, ходил колесом, делал обратное сальто.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246 247 248 249 250 251 252 253 254 255 256 257 258 259 260 261 262 263 264 265 266 267 268 269 270 271 272 273 274 275 276 277 278 279 280 281 282 283 284 285