Так вот он какой, кумир Дрефа сын-Цино! Несмотря на
обстоятельства, в Элистэ проснулось любопытство. Нирьен выглядел
собранным, задумчивым, бесстрашным. Его умение держать себя не могло не
вызывать уважения - сама Цераленн во Рувиньяк одобрила бы его, в то же
время осудив взгляды философа.
Заключенным приказали раздеться. Они подчинились, едва ли не
благодарные тюремщикам за то, что те не подвергли их позору
насильственного раздевания. Куча одежды посреди комнаты быстро росла.
Элистэ начала расшнуровывать корсет. Как вспышка, мелькнуло воспоминание:
серо-голубая шерстяная материя, подаренная Дрефом, из которой она шьет
платье; снующая игла, поблескивающая на слабом солнце конца зимы - его
свет косыми полосами ложится на пол квартирки в тупике Слепого Кармана;
новый наряд, надетый специально для Дрефа; "Вот прежняя Элистэ".
Платье упало на пол, за ним - нижнее льняное белье. Нагота, которая
при других обстоятельствах заставила бы ее сгореть со стыда, казалась
теперь несущественной. Элистэ была всего лишь одной из шестнадцати жертв,
и то, что она стоит обнаженная, уже не имело значения. Гвардеец унес из
комнаты ворох одежды: сперва ее перетряхнут в поисках утаенных ценностей,
потом отдадут младшим тюремщикам и надзирателям.
Ей завели руки за спину, веревка больно впилась в запястья, хотя
процедура была исполнена с минимальной жестокостью, быстро и
профессионально. Две женщины и мужчина безмолвно плакали, но никто не
сопротивлялся.
Охранники умело управились с маленьким стадом - вон из комнаты, по
коридору, вниз по ступенькам, через низкую скрипучую дверь во двор, где
ждала открытая повозка. Повозку, окружали народогвардейцы и взвод
жандармов. Яркое солнце и прозрачная синева неба ослепили Элистэ, она
зажмурилась. Теплый весенний воздух ласкал тело. День выдался
великолепный. Просто роскошный.
В повозку поднимались по одному, с помощью народогвардейцев,
взбираясь сперва на упаковочную клеть, которая служила подножкой. Элистэ
села на одну из двух прибитых к стенке досок. Вскоре на досках не осталось
свободного места, и последним заключенным пришлось стоять. Элистэ встала,
уступив место старику с седой бородой, и ощутила на себе чей-то
пристальный взгляд. Она обернулась - то был Шорви Нирьен. Он едва заметно
улыбнулся, и в его черных глазах она прочитала такое бесконечное
сочувствие и ободрение, что у нее перехватило горло и защипало в носу.
Элистэ готова была заплакать, а вот этого ей как раз и не нужно. Ни за
что! Она поспешила отвести взгляд.
Заскрипели петли, лязгнули засовы - подняли и закрепили заднюю
стенку. Возница щелкнул кнутом, и повозка, со всех сторон окруженная
солдатами, под грохот колес и цоканье копыт выехала со двора тюрьмы через
распахнутые решетчатые ворота - как выезжало до нее множество других.
Снаружи собралась большая толпа обитателей Восьмого округа -
поглазеть на Шорви Нирьена. Подонки, привыкшие провожать обреченных
звериными воплями, сейчас почему-то притихли. Не было ни визгливых
поношений, ни летящих камней, ни попыток прорваться к повозке.
Народогвардейцы казались тут чуть ли не лишними. Горожане стояли,
смотрели, и повозка катилась между их плотными рядами в запредельном
молчании.
Такое же безмолвие встретило их на коротком пути от "Гробницы" до
Винкулийского моста. Повозка въехала на мост, загрохотала над Виром.
Свежий ветерок, как веником, прошелся по поверхности вод и улетел в самое
сердце Шеррина. Река внизу переливалась в своем течении густыми оттенками
зеленого и коричневого. Тут и там светлыми островками выделялись лодки под
веселыми парусами. Одинокие кустики "попрошайки", пробившиеся меж камнями
набережной, были усыпаны медно-желтыми цветами. Скоро предстояло зацвести
вишне - и сотни деревьев облачатся в нежно-розовое кружево. Через
неделю-другую весь город превратится в одно сплошное цветение...
Тем временем повозка, оставив позади старый Винкулийский мост
загромыхала по булыжникам Набережного рынка. И тут горожане, подобно своим
грязным оголодавшим собратьям на другом берегу Вира, толпились между
палатками и ларьками, провожая процессию глазами. Молчание людей было
столь всеобъемлющим, что скрип старых деревянных осей, грохот колес,
перезвон упряжи и каждый шаг народогвардейцев по булыжной мостовой
отдавались гулким эхом. Люди переговаривались полушепотом, и шорох
приглушенных голосов пробегал по толпе, как ветер по полю; везде повторяли
одно и то же имя: Шорви Нирьен...
Повозка - теперь ее сопровождала группа безмолвных горожан - миновала
рынок. Торговую площадь и углубилась в путаницу переулков, по которым
выбралась на улицу Клико с ее приличными магазинами, занимающими первые
этажи высоких старомодных домов с узкими фасадами. По обеим сторонам улицы
в какой-то уже и вовсе немыслимой тишине толпились шерринцы. Большинство
горожан стояли в полном оцепенении; однако и здесь, как по всему пути
следования, кое-кто выходил из толпы, чтобы проводить осужденных до места
казни.
Они миновали "Приют лебедушек" - пустой, заколоченный. При виде его у
Элистэ сжалось сердце, взгляд непроизвольно поднялся к оконцу в тени
карниза; она бы не удивилась, приметив за стеклом свое лицо и внимательные
глаза...
Оставив позади улицу Клико, повозка два раза свернула и выехала на
проспект Аркад.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246 247 248 249 250 251 252 253 254 255 256 257 258 259 260 261 262 263 264 265 266 267 268 269 270 271 272 273 274 275 276 277 278 279 280 281 282 283 284 285