Я твердо решил, что если когда-нибудь
вернусь к цивилизованным людям, то приложу все силы, чтобы открыть им
глаза на правду и пробудить их совесть, рассказав о незаслуженно трагичной
судьбе индейцев. Я решил в будущем углубить свои познания, овладеть
писательским мастерством и попытаться описать свои нынешние впечатления, с
тем чтобы представить моих краснокожих друзей в истинном свете, так, как
они того заслуживают.
Арнак оправился от ран значительно раньше, чем я. Теперь он часто
ходил на охоту вместе с Вагу рой, но при этом не забывал о главном: о
постройке плота. Ведь предстояло столько дел! И весла, и парус, и руль, и
уключины для весел, не говоря уже о самом плоте. Одним словом, работы
впереди - непочатый край.
Из головы у меня не выходила одна мысль. После несчастья, постигшего
нас в схватке с ягуаром, я, как говорится, обжегшись на молоке, стал дуть
на воду. Почувствовав себя лучше, я в один из дней подозвал к себе юношей
и вернулся к разговору на тему, которой мы касались и раньше, когда еще
только назревал вопрос о схватке с ягуаром.
- Если бы во время нападения ягуара у нас был запас стрел с
отравленными наконечниками, - сказал я, - справиться с хищником для нас не
составило бы труда.
- Это правда, господин! - согласились индейцы.
- А кто знает, что ждет еще нас впереди, - продолжал я. - Доберемся
мы до Большой земли. Там нас будет подстерегать немало опасностей. У нас
должны быть отравленные стрелы! И чем быстрее, тем лучше!
- Значит, другую работу отложить? - спросил Арнак.
- Может, и отложить. Вы говорили, что яд надо варить несколько дней,
пока он обретет силу? Не будем тогда терять время. Вы готовы идти?
- Да, господин.
Они собрались уходить. Я задержал их. У меня было к ним еще одно
дело. Общие радости и горести, и особенно последняя схватка с ягуаром,
необыкновенно нас сблизили.
- Послушайте, отчего вы все время обращаетесь ко мне: "Разрешите,
господин", "Нет, господин", "Да, господин"? Мне это не нравится. Мы
друзья, и я для вас не господин.
Они были несколько озадачены. Арнак в замешательстве не знал, куда
деть свои руки, в которых держал Наполовину обструганное весло. Лицо его
покраснело.
- Ну как, договорились? - спросил я.
- Да... господин! - ответил он робко и, заметив свою оплошность,
рассмеялся.
- Ян, Ян! - воскликнул я, шутливо погрозив пальцем.
Вагура встал между нами и, тыча поочередно в каждого пальцем, словно
представляя нас друг другу, начал повторять:
- Вагура, Арнак, Ян!.. Ян, Арнак, Вагура!
Ядовитые лианы в эту пору плодоносили, и юноши, соблюдая всяческие
меры предосторожности, собрали целую корзину их плодов, похожих на терн.
Поначалу их варили в горшке, а потом, когда отвар начинал густеть, его
переливали в каменную чашу и, накрыв черепашьим панцирем, продолжали греть
на медленном огне. Затем в загустевший совсем отвар грязно-зеленого цвета
погружали на несколько часов пучки стрел. Высохнув, стрелы готовы были к
применению.
Результаты их испытаний превзошли все ожидания. Большая птица,
похожая на индейку, лишь слегка подраненная, пробежала всего несколько
шагов и упала как подкошенная. Мгновение еще она конвульсивно подергала
ногами и тут же издохла.
- Вот это да! Действует молниеносно! - поразился я. - А сколько
времени яд на стрелах сохраняет силу?
- Много лун, - ответил довольный Арнак.
Наконечники стрел, одинаково опасные как для зверей, так и для нас,
мои друзья держали завязанными в мешочках из заячьих шкурок.
К этому времени я начал понемногу вставать и, хотя был еще слаб,
пытался помогать при некоторых не особенно тяжелых работах. Еще через
месяц не только зажили раны, но ко мне почти полностью вернулись прежние
силы. Правда, на груди и на левой руке остались глубокие шрамы.
За ноябрем, изобиловавшим ливнями, наступил более сухой декабрь. С
началом января совсем распогодилось. Солнце стало клониться к югу и хотя
изрядно припекало, но уже не палило таким зноем, как в предыдущие месяцы,
когда стояло в зените.
Приготовления к отплытию были завершены.
Плот мы устелили не досками, как первоначально намечали, а стволами
бамбука, которые были достаточно прочными и притом значительно легче.
Бамбук рос за озером Изобилия. Совершив несколько небольших выходов в
море, мы опробовали детище наших многотрудных усилий. Плот держался
хорошо.
- Он лучше, чем тот, на котором вас снесло течением? - спросил я
индейцев.
- О, - отвечал Арнак, - значительно лучше!
Наступили последние дни нашего долгого пребывания на острове. Почти
целый год провел я здесь и перед отъездом не мог не навестить места, с
которыми свыкся. Признаться, с чувством какой-то грусти взирал я в
последний раз на озеро Изобилия, на ручей, поивший меня пресной водой, на
поляну, когда-то названную Заячьей, где мы давно уже истребили последнего
зайца, и на скалу Ящериц, на которой вот уже много месяцев не было ни
одной ящерицы.
Мы не знали, как поступить с попугаями, которых у нас осталось
восемь. Они были совсем ручными, но брать их с собой в путь не имело
смысла. Мы выпустили их на волю. Они взлетели на деревья, окружавшие
пещеру, и расселись на вершинах, пронзительно вереща и не помышляя
улетать.
В один из безветренных дней мы перетащили припасы на плот и при
полном штиле совершили первый переход по морю вдоль побережья. Высадились
мы примерно в трех милях южнее, на мысе, который выступал далеко в море у
юго-восточной оконечности острова.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215