В этой голландской Гвиане мне
довелось быть свидетелем столь ужасных сцен, видеть столько злых,
безжалостных и беспощадных глаз, что эта необыкновенная Моника показалась
мне выходцем из каких-то иных земель, из какого-то совсем иного, лучшего
мира.
- Фуюди, черт побери! - воскликнул я. - Неужто она, эта Моника, и
впрямь голландка? Спроси!
Фуюди перебросился несколькими словами с плантатором, потом с самой
Моникой и заявил, что да, она действительно чистокровная голландка.
Воистину плантация Вольвегат была необычной, а ее владелец, минхер
Риддербок, выглядел менее жестоким, чем другие голландские плантаторы, с
которыми мне до сих пор приходилось сталкиваться. И надзиратели у него
были получше. Во всяком случае, почти все рабы выразили желание остаться
на плантации, и только человек двадцать - пятая часть всех невольников -
решили присоединиться к группе Мартина и пробираться с ним сквозь джунгли
к свободным джукам, на реку Бербис.
Посовещавшись накоротке со своими друзьями, я готов был к беседе с
плантатором, его семьей, надзирателями и стражей.
- Принимая во внимание желание большинства рабов Вольвегат, - заявил
я, - мы решили согласиться с их просьбой плантацию не уничтожать, а
персоналу даровать жизнь. Но вплоть до особого распоряжения никому не
разрешается покидать Вольвегат. Всякий ушедший с нее будет без
предупреждения убит на месте нашими патрулями. По просьбе большинства
рабов минхеру Риддербоку и его супруге разрешается остаться в Вольвегате,
а в качестве заложников мы возьмем с собой только его детей, опекать
которых будет голландка Моника. По нашей вине с их голов не упадет ни один
волос, разве что по вине плантатора или колониальных властей столицы...
В ответ жена плантатора разразилась потоком протестующих стенаний, но
я довольно резко оборвал ее. Дав знак Уаки собрать оружие, брошенное
стражей на пол веранды, я суровым взглядом окинул плантатора и, сдерживая
гнев, проговорил:
- Мне стало известно, что на плантации Вольвегат в качестве рабов
содержится более двадцати индейцев, силой уведенных из племени макуши. Так
ли это?
Вопрос был праздный, поскольку факт этот не вызывал сомнений, и
плантатор не мог его отрицать, а потому растерянно молчал.
- Так ли это? - повторил я громче.
- Так! - испуганно выдавил из себя плантатор.
И тут на помощь ему решил прийти управляющий. Резко, чуть ли не
гневно, как человек, которого незаслуженно обидели, он вскрикнул:
- Мы купили их законно и недешево за них заплатили!
- Ах так! У кого же вы их купили?
- У карибов...
- Ага, у карибов, у этих отъявленных разбойников и ловцов живого
товара! Ваше имя?
- Ван Пиир, управляющий плантации Вольвегат. Все покупают пленников у
карибов! - добавил он с вызовом в голосе.
- На ком лежит вина за покупку макуши - на вас или на вашем хозяине?
- Я убедил минхера Риддербока купить макуши! - ничуть не смущаясь,
самоуверенно и даже надменно ответил ван Пиир.
- Я - Белый Ягуар, друг и защитник мирных индейцев. Я освобождаю
макуши, а вы, господин ван Пиир, отправитесь в качестве нашего пленника на
реку Бербис к тамошним джукам!
Протесты, возмущение и даже открытое сопротивление наглого
управляющего ни к чему не привели. Два аравака схватили ван Пиира и крепко
связали ему руки за спиной. Мартину я поручил доставить его на Бербис и
там сдать кому надо. Я попросил Мартина включить в свою группу и тех
двадцать невольников ц невольниц, которые не захотели остаться в
Вольвегате.
Освобожденным макуши мы роздали оружие и боеприпасы, отобранные у
стражников плантации, и две отличные лодки, пожелав им поскорее добраться
до родных мест на реке Бурро-Бурро в саваннах Рупунуни. Остальные лодки,
принадлежавшие Вольвегату, мы забрали себе. Попрощавшись с плантатором
Риддербоком и его женой и еще раз заверив их в полной безопасности детей и
гувернантки Моники, мы, не теряя более времени, поспешили в Бленхейм.
Здесь все оказалось в порядке: несколько сот освобожденных негров, щедро
снабженных провизией и, что еще важнее, большим количеством оружия, были
уже готовы в путь на восток, к реке Бербис, под руководством Мартина. Было
отрадно видеть, с какой радостью и надеждой отправлялись они навстречу
новой жизни.
Солнце клонилось к западу - самое время нам покинуть эти окрестности.
Пепелища двух плантаций были грозным предостережением и свидетельством
бесчеловечной колониальной политики голландцев в Гвиане.
Всем пятерым взрослым заложникам: двум плантаторам, их женам и Монике
- на время путешествия по реке мы завязали глаза, не желая показывать им
путь к нашему убежищу в окрестностях плантации Бленхейм. Здесь мы
дождались ночи, а потом на лодках переплыли на другую сторону Эссекибо,
где в укрытии стояла на якорях наша славная шхуна. Прибыв на место и
разместив заложников в просторной каюте, мы сняли с их глаз повязки.
Поручив верным своим друзьям - Арнаку, Вагуре, Уаки и Фуюди - стеречь
пленников, а лучшим воинам - охрану шхуны, я бросился в гамак и после
целых суток сверхчеловеческого напряжения почти мгновенно уснул как
убитый. Сон мой, как всегда, охраняла Симара.

БЕРЕЧЬ КАК ЗЕНИЦУ ОКА!
Проспав более десяти часов кряду, я проснулся бодрым и отдохнувшим.
Здоровый организм быстро восстановил свои силы. Симара приготовила сытный
обед, а Арнак доложил мне, что ночь прошла спокойно:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215