Ночью начался прилив, и течение понесло мощные потоки воды в верховье
реки. Мы не преминули этим воспользоваться и, когда наступил рассвет,
увидели вдали мыс острова Каииве и деревню варраулов, селение вождя
Оронапи.
Лодки на швартовых подтащили шхуну к берегу.

НА НИЖНЕМ ОРИНОКО
Как только Оронапи увидел приближающуюся шхуну, он выбежал из своей
хижины, стоявшей на поляне в двухстах шагах от берега, и вместе с другими
варраулами поспешно направился к нам. Видя его радостное возбуждение, я с
улыбкой вспомнил, как заносчиво и высокомерно он вел себя во время нашей
первой встречи два года назад: встречал меня, восседая на своем табурете
вождя. Да, времена переменились. Ох, как переменились!
Теперь Оронапи и бежавшие к нам варраулы встречали нас с искренней
радостью, хватали за руки и сердечно обнимали по обычаю белых людей,
перемежая свою речь восторженными восклицаниями.
- Слышали о твоих подвигах, Белый Ягуар, и о твоих славных воинах! -
воскликнул Оронапи, смеясь и весело приплясывая, невзирая на свои
пятьдесят лет.
- Даже подвигах? - удивился я.
- А как же, великих и славных! Достойных похвалы и славы! Прошел
слух, что вы, словно демоны мести, были сразу повсюду: и на Бербис, и на
Демераре, и на Эссекибо! Громили деревни злых карибов и освобождали из
неволи тысячи рабов! Струей огня, пущенной изо рта, поражали врагов!
Лесные демоны Юрапури, Яваху, Тамарака бледнели перед вами. Карибы и
голландцы трепетали и падали ниц перед Белым Ягуаром.
Нам было смешно, но, не скрою, и приятно слушать о всех этих
небылицах.
- А это кто? - удивленно вскричал Оронапи, завидя сходящих на берег
пленников. - Уж не голландцы ли?
- Голландцы! - ответил Фуюди. - Это плантаторы, наши заложники!
- Заложники? - Оронапи захлопал от удивления глазами.
Немного спустя, когда вождь пригласил нас под кровлю бенаба, а
женщины подали тыквенные чаши с кашири, которого мы давно не пробовали, я
подробно рассказал Оронапи о всех наших делах.
Ему, как верховному вождю варраулов, учитывая ключевое положение
острова Каиива, предстояло стать посредником между югом и севером, между
голландской колонией и племенами араваков на нижнем Ориноко. Не позже чем
через три месяца сюда, на Каииву, должны прибыть посланцы его
превосходительства ван Хусеса с письмом для губернатора Каракаса, которое
и обеспечит мир оринокским индейцам. Взамен он вернет голландцам
заложников, четверо из которых будут пока находиться у него, а молодая
голландка и дети поплывут с нами в нашу Кумаку. Не возражает ли Оронапи
оставить у себя на время четырех заложников?
Это предложение, или, если угодно, честь, явились для Оронапи
неожиданностью и несколько его обескуражили, но в то же время и льстили
его самолюбию, а поэтому он охотно согласился, и тем более, когда я
заверил его, что немедленно, как только он меня уведомит о прибытии
голландцев, явлюсь вместе с голландскими детьми и буду лично вести
переговоры.
После сытного обеда, согласовав все вопросы, касающиеся заложников,
мы, дождавшись очередного прилива, в полдень сердечно попрощались с
варраулами и отплыли вверх по Ориноко в сторону Кумаки.
Мы плыли по той же реке, вдоль тех же берегов, что и почти год назад.
Тогда, после победы над акавоями, радость переполняла наши сердца, но и
теперь нам было чем гордиться.
Еще засветло мы добрались до места, где после победы над акавоями
разбивали наш бивак. Я и на этот разрешил остановиться здесь на ночь, а
кто хотел, мог сойти со шхуны на берег и ночевать под деревьями. Сам я
предпочел остаться на судне.
После двух дней пути на шхуне вверх по Ориноко мы добрались наконец
до устья Итамаки, а затем поплыли вверх. Вскоре миновали Сериму. С берега
нас бурно приветствовали наши соседи-араваки. Останавливаться мы не стали,
но нам крикнули, что в Кумаке все в порядке. Еще три мили - и через; узкий
пролив мы вошли в залив Потаро, издали увидев родную деревню. Сердце у
меня забилось живее, и не одному из нас душу захлестнула горячая волна.
Трудно описать радость и гордость наших близких в Кумаке. Почти все
жители деревни вскочили в лодки и выплыли нам навстречу, приветствуя нас
радостными кликами и помогая швартовать шхуну.
Когда мы сошли на берег, первой, кого я обнял, выла Ласана. За время
моего пятимесячного отсутствия она заметно округлилась, и не было
сомнения, что я скоро стану отцом. Мужественная женщина не могла сдержать
слез радости.
- Ян! - Она нежно заглянула мне в глаза. - Мы все время слышали о
вас... Мы все о вас знаем...
- Как ты себя чувствуешь, Ласана? Ты здорова?
- Я совсем здорова... Мне все помогали... Скоро у тебя будет сын!
- Будет?
- О-ей!
Она улыбнулась не то гордо, не то застенчиво.
Подошел Манаури, верховный вождь оринокских араваков, мой давний,
испытанный и верный друг еще со времен острова Робинзона; мы крепко
обнялись.
- Белый Ягуар! Мы все знаем! До нас доходили вести... Все мы гордимся
вами...
Приходил и сердечно обнимал меня Мабукули, вождь рода Черепах, и
Конауро, вождь рода Кайманов, и силач Кокуй, и многие другие.
Несколько араваков, бывших с нами в гвианском походе, внесли на
носилках Арнака, рядом с которым шли Арасибо и Хайами. Увидев изможденного
Арнака, женщины сочувственно запричитали, и каждая хотела забрать раненого
под свою опеку и лечить своими, только ей известными снадобьями.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215