Не скупились и на виселицы. За мою голову
назначили награду. Меня обложили со всех сторон, как зверя, и открытым для
меня оставался единственный путь - в столицу, в Джеймстаун. Туда я и
бежал, найдя пристанище в корчме на берегу реки.
Добрые люди помогли мне, познакомили с Вильямом, матросом с
каперского судна, стоявшего на якоре в устье Джеймс-Ривер. На корабле
постоянно нужны были люди, а Вильяму я пришелся по душе, и он охотно
согласился тайком доставить меня на борт.
Вот так и оказались мы дождливой январской ночью в лодке, неслышно
скользившей вниз по реке.
Прошло больше двух часов, когда голос Вильяма внезапно вывел меня из
задумчивости:
- Посмотри, впереди что-то чернеет!..
Это был наш корабль. Окриком мы дали знать о своем прибытии. Сверху
сбросили веревочный трап, и по нему мы вскарабкались на палубу. Вильям
провел меня в матросский кубрик и велел ложиться спать.
На рассвете он разбудил меня и повел к боцману. Более похожий на
какое-то лохматое чудище, чем на человеческое существо, боцман окинул меня
мрачным взглядом, бесцеремонно ощупал мои мышцы, потом презрительно
сплюнул за борт и, ворча что-то себе под нос, велел следовать за собой.
- Как тебя? - спросил он через плечо.
Я не понял, что его интересует.
- Как тебя зовут, скотина? - рявкнул он.
- Ян, - назвался я своим польским именем; так звали меня дома и все
соседи.
- Как? - скорчил гримасу боцман.
- Джон, - послушно поправился я, назвав свое английское имя.
- То-то, так и говори по-человечески! - буркнул боцман.
Он подвел меня к каюте капитана и втолкнул внутрь. Капитан, жирный
как боров, с выпученными глазами и пронзительным взглядом, сидел за
столом, накрытым к завтраку, но занят был не едой. Подле него стояли два
юных индейца, его рабы, как узнал я позже. Старшего из них, парня лет
двадцати, капитан с диким остервенением хлестал плеткой по голове. Когда
мы вошли, он остановился, но руки не опустил и лишь искоса бросил на нас
злобный взгляд.
- Новый матрос Джон, - просипел боцман с нотой иронии в голосе.
Капитан гневно мотнул головой и велел нам убираться ко всем чертям.
Боцман, схватив меня за шиворот, вытолкнул на палубу и поспешно притворил
за собой дверь каюты.
- Повезло тебе, каналья! - прохрипел он. - Старик был добр...
Меня так и подмывало спросить, в чем состояли мое везение, доброта
капитана и что означала эта сцена дикой расправы над индейцем, но боцман,
не дав мне раскрыть рта и сунув в руки ведро и швабру с тряпкой, велел
драить палубу.
Так я начал свою службу на каперском корабле, безмерно довольный, что
мне удалось покинуть землю Америки и уйти от преследователей.

ПИРАТСКИЙ КОРАБЛЬ
Корабль носил название "Добрая Надежда" и представлял собой
трехмачтовую бригантину. На якоре он простоял еще несколько дней. Я стал
уже опасаться, как бы вирджинские власти не пронюхали о моем пребывании на
борту, но Вильям, старый дока, утешил меня:
- Сюда попал, считай, заживо похоронен... Им теперь тебя не
сыскать...
И впрямь меня никто не искал, а вскоре мы подняли якорь и вышли в
море.
На корабле царил жесточайший произвол: за малейший проступок тут же
следовало наказание. Команда являла собой сборище отпетых головорезов, но
все как огня боялись капитана. На меня, как на новичка, сваливали самые
тяжелые работы. Передышки не было от рассвета до самой глубокой ночи, и
если бы не дружеская рука и ободряющее слово Вильяма, не знаю, как смог бы
я перенести этот первый, самый трудный период своего плавания. У Вильяма
было хотя и грубое, но честное сердце. Лет на двадцать старше меня, он тем
не менее питал ко мне поистине дружескую привязанность. Чуть ли не каждый
день перед сном мы вели с ним долгие задушевные беседы.
Когда на корабле узнали, что почти четверть века своей жизни я провел
в суровых лесах Вирджинии и слыл там искусным охотником, отношение ко мне
несколько улучшилось и мной уже не помыкали, как прежде. Боцман приставил
меня к пушке Вильяма, велев ему сделать из меня толкового канонира. Орудий
на борту корабля было множество.
- Целая плавучая крепость! - высказал я однажды приятелю свое
удивление.
- Сто чертей, а ты как думал? Мы же не на бал собрались.
В трюмах корабля я обнаружил отсеки, напоминавшие тюремные казематы,
тем более что в них грудами были свалены кандалы.
- Для чего здесь столько кандалов? - спросил я Вильяма.
- Для людей, - ответил тот без обиняков.
- Для людей? Ты что, шутишь?
- И не думаю!
- Для каких людей?
- А всяких: негров, индейцев, метисов, датчан, французов, голландцев,
португальцев, испанцев - всяких, какие попадутся к нам в лапы, кроме,
конечно, своих земляков - англичан.
- А что мы с ними станем делать?
- Как что? Негров и разных прочих цветных продадим в рабство на наши
плантации, а с европейцев сдерем солидный выкуп.
- Но это же разбой!
- Да ну?! - Вильям весело расхохотался.
Чем яснее становилась мне цель нашего плавания, тем более я
прозревал: я попал не на обычное каперское судно, а на самый настоящий
пиратский корабль.
Выйдя в открытое море, мы взяли курс на юг, на Малые Антильские
острова и северное побережье Южной Америки. Рыская между островами, мы
готовились к набегам на небольшие селения, чтобы грабить всех, кто попадет
под руку. Подкарауливая в укромных морских закоулках проплывающие суда, мы
ждали богатой пиратской добычи, особенно тщательно следя за невольничьими
судами, плывшими из Африки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215