У каждого из семерых появился свой индейский друг или подружка.
Теперь я был убежден, что ни один из них уже не станет бить ногами свою
няню-негритянку.
Но самым радостным событием этих дней было другое: после четырех
недель болезни встал на ноги и сделал первые шаги Арнак.

СТРАШЕН ВРАГ, НО МЫ СТРАШНЕЕ
Вскоре на Ориноко стали происходить странные вещи. Однажды, торопясь
изо всех сил, приплыл на лодке один из наших дозорных и сообщил, что ночью
на реке слышен был плеск весел. Таинственные гребцы не были ни араваками,
ни варраулами. С наступлением дня на реке на много миль вокруг никого
обнаружить не удалось. Известно, как легко укрыться в прибрежных зарослях
тропических джунглей!
Я усилил дозоры и высылал днем и ночью яботы с двумя разведчиками в
каждой - прочесывать на Итамаке и Ориноко все заливы и протоки. Вокруг
деревни непрестанно кружили дозоры, исследуя каждую пядь джунглей. Ограду
вокруг центральной части Кумаки мы укрепили более толстыми бревнами. За
ней разместилась треть хижин деревни, а в случае нападения здесь могли
укрыться все жители.
Однажды примерно в миле от Кумаки, будучи в дозоре, исчез в джунглях
и не вернулся один наш воин, отставший от своего товарища. Отправленная в
тот же день поисковая группа нашла его в чаще чуть живого. Кто-то,
оставшийся неизвестным, оглушил его сзади ударом по голове, а потом вонзил
в язык потерявшему сознание воину зуб ядовитой змеи и бросил его. Когда
раненого доставили в деревню, Арасибо при виде ядовитого зуба весь
передернулся от ужаса:
- Канаима! - хрипло выдавил он из себя.
- Ты можешь его вылечить? - спросил а шамана.
- Не знаю! Это Канаима!..
Канаима. Если индеец решался убить другого, но не просто, а под
маской таинственного Канаимы, демона мести, он обрекал жертву на
медленную, смерть, прокалывая ему язык зубом ядовитой змеи, и тогда все
знали, что это Канаима и что смерть неизбежна.
- Это верный знак, что в джунглях карибы! - шепнул мне Арасибо.
Спасти несчастного не удалось. После нескольких дней мучений он умер.
Близкое присутствие врага не вызывало сомнений. Теперь если из Кумаки
и выходили в лес, то только группами по три-четыре человека, держа палец
на спусковом крючке.
Окраинные хижины стали у нас своеобразными дозорными постами, а
дежурившие в них воины, иногда и женщины, ни днем ни ночью не расставались
с оружием. Особенно ночью. Но враг не нападал, предпочитая кружить вокруг
деревни и держать нас в постоянном напряжении и страхе.
Тогда мы решили изменить тактику и ударить первыми. Создали несколько
отрядов, но восемь-десять человек в каждом, и направили их в лес на поиски
врага. И они нашли его. Дважды завязывались жаркие перестрелки. Мы были
гораздо подвижнее и лучше стреляли. Враг понес значительные потери и
отступил, оставив в наших руках нескольких пленных, которых наши воины и
доставили в Кумаку. Все попытки заставить их заговорить ни к чему не
приводили. Тогда некоторые горячие головы предложили применить пытки. Но,
к моему великому удивлению, этому воспротивился Арасибо.
- У меня есть лучшее средство, - угрюмо буркнул он, - заклинания!
Собственно, это были не заклинания, а ужасно вонючий отвар из
каких-то дьявольских трав. Когда пленникам силой влили его в горло, они
словно лишились рассудка и впали в своего рода бред - стали как пьяные и в
ответ на внезапно поставленные вопросы начали отвечать. К счастью, в
Кумаке был аравак, вполне сносно владевший карибским языком. Он-то и вел
допрос. Ответы, правда, были достаточно хаотичными, но кое-что все-таки
можно было понять: у карибов здесь было два отряда. В боях с нами они были
почти полностью уничтожены. В том числе погиб и возглавлявший их
небезызвестный нам франт из деревни Боровай, незадачливый вождь Ваньявай.

ОСВОБОЖДЕНИЕ ЗАЛОЖНИКОВ
Примерно через два месяца после нашего возвращения в Кумаку от вождя
Оронапи явились посланцы, с известием, что на Каииву прибыло голландское
посольство.
Около ста воинов, в том числе тридцать женщин, я оставил охранять
Кумаку, а человек семьдесят на четырех итаубах и двух яботах взял с собой
на Каииву. Прихватили мы и семь карибских пленников.
Голландских детей под опекой Моники разместили в самой большой
итаубе, плывшей в центре нашей флотилии. Надо сказать, за прошедшее время
детишкам так полюбилась жизнь в индейской деревне, что они с немалым
сожалением покидали ее и своих новых друзей.
Мы отплыли ночью, соблюдая все меры предосторожности. Было еще совсем
темно, когда позади осталось устье Итамаки рассвет застал нас далеко на
Ориноко. Безопасности ради мы старались держаться подальше от берегов, а
так как очень спешили, то гребли, невзирая на морской прилив. В сумерки мы
причалили к берегу на короткий ночлег, а с рассветом отправились дальше.
Покой и тишина царили над рекой, а парившие в воздухе и щебетавшие в
ветвях птицы навевали идиллическое настроение.
К началу третьей ночи мы добрались до западного мыса Каиивы и вошли в
рукав Гапо - широкий пролив между островом и материком. Осторожно, без
шелеста и плеска, мы гребли еще час или два и достигли небольшого залива
на острове в полумиле от деревни Каиивы. Здесь мы остановились и проспали
прямо в лодках несколько часов до рассвета.
С наступлением рассвета направились дальше. Но итаубу с Моникой и
детьми я счел за благо оставить пока в заливе под охраной Уаки:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215