Арипай должен убить шамана Карапану, оттого он и
безумствует.
- А если не он убьет колдуна, а тот его? - встревожился я.
- Это зависит от Канаимы, и тут уж ничего не поделаешь.
И действительно, делать было нечего. Мы ничем не могли помочь Арипаю,
а он тем временем, как коршун, кружил вокруг Серимы, упиваясь жгучей
желчью ее невзгод. А дела там шли все хуже. Большая часть людей заболела,
смерть свирепствовала, особенно страдали дети. Скорбь и горечь терзали
сердца людей, а гнев и отчаяние понуждали все откровеннее проклинать
старейшин. Арипай слышал эти нарекания и сам подливал масла в огонь.
Такова была ситуация в наших краях, когда со мной приключилось в
нашем адском озере необычайное происшествие, едва не стоившее мне жизни.
Поистине дьяволы сотворили это озеро. Сколько же там еще разных чудищ?!
Берега озера были черными, илистыми, и лишь в одном месте на
несколько десятков шагов протянулась светлая песчаная отмель. Она
находилась неподалеку от Кумаки, и мы нередко приходили сюда купаться.
Многочисленные в Потаро кайманы внимания на нас не обращали, а поскольку
на глубину мы никогда не заплывали, то и не подвергались риску стать
добычей хищных гум. Там, где отмель кончалась, обрываясь в мрачную глубь,
воды мне было едва по грудь. Здесь, как правило, мы охотнее всего и
купались.
И вот как-то утром мы пришли сюда небольшой группой. Вдруг один из
индейцев, плескавшийся подле меня, издал глухой стон, лицо его исказилось
гримасой ужаса и боли. В следующую минуту он как подкошенный рухнул в
воду. Мне это показалось совершенно невероятным, ибо глубина здесь не
превышала трех-четырех футов. Бросившись к нему на помощь и увидев его
сквозь прозрачную воду лежащим на дне, я схватил его за волосы и потащил
вверх. Но едва голова его появилась на поверхности, я -сам в тот же миг
ощутил страшный удар. Удар был настолько сильный и болезненный, что на
какое-то мгновение лишил меня чувств. При этом боль ощущалась во всем теле
и особенно где-то внутри, словно меня схватили огромными клещами и рвали
мои внутренности, ломая все кости. Подобной боли никогда в жизни я до сих
пор не испытывал. Прежде чем потерять сознание, в какой-то миг я успел
заметить в воде черный силуэт метнувшейся в сторону рыбы. Уж не она ли
причина случившегося?
Лишившись чувств, на этот раз под водой оказался я. Тут пришедший в
себя индеец подхватил меня под руки, и я стал было приходить в себя, как
вдруг новый удар окончательно свалил меня с ног. Невыносимая боль
парализовала все мое тело, пронзив насквозь, словно волчий клык. Я
погрузился в глубокий обморок.
Когда сознание вернулось ко мне, я увидел, что лежу под кокосовой
пальмой на берегу озера. Вместе с сознанием возвращалась боль, все сильнее
опоясывая тело, парализуя члены, давя на сердце, сжимая горло. В первые
минуты я не мог шевельнуть даже пальцем, но потом паралич постепенно стал
проходить, а вместе с ним, казалось, покидала тело и боль. Вокруг меня
толпились друзья, радуясь моему возвращению к жизни.
- Что это было? - выдавил я не своим голосом сквозь сдавленное горло.
- Еще бы немного, Ян, и тебе конец! - скалил зубы Вагура.
- Что за чудище на меня напало? - спросил я.
Вагура и другие, сияя радостными улыбками, расступились. В двух шагах
от меня на песке лежала рыба весом фунта три, может, чуть больше.
- Это она? - поразился я, с почтением глядя на бестию столь скромных
размеров.
- Она. Аримна.
Рыба, формой напоминающая толстого угря, была темно-оливкового цвета
с двумя рядами желтых пятен по бокам.
- Мы ее убили! - торжествовал Вагура. - А тебя вытащили чуть живого!
- Но она меня даже не укусила, - удивлялся я.
- Достаточно, если она просто слегка прикоснется. В прикосновении и
есть вся ее дьявольская сила! - объяснил мне мой юный друг не без гордости
за свои познания. - Индейцы называют ее "лишающей движения"'.
[' Т р е м б л а д о р (исп.), буквально "потрясающий", -
электрический угорь.]
Ко мне быстро возвращались силы, и уже полчаса спустя я, опираясь на
плечи друзей, смог самостоятельно идти в Кумаку. Но боль в теле все-таки
не прошла и утихла лишь дня через два.
С тех пор вид нашего озера стал вызывать во мне не только страх, но и
чуточку, как ни странно, какого-то непостижимого почитания. Можно ли
удивляться, что индейцы, окруженные столь поразительной природой, повсюду
видели происки злых демонов, кровожадных духов и вампиров, порожденных
людоедом Пиамой или Макунаимой - злыми божествами?
На следующий день после происшествия с трембладором явились гости с
Ориноко: Мендука и его варраулы, отправлявшиеся в погоню за испанцами.
Вернулись без потерь, все десять. Мендука питал слабость к торжественным
церемониям и хотел похвалиться выучкой своих воинов: прежде чем произнести
традиционное приветствие, он выстроил своих людей в шеренгу перед моей
хижиной и ждал прихода переводчика. Кроме Арипая, в Кумаке было несколько
араваков, немного знавших язык варраулов. Наконец один из них явился, и
Мендука доложил, что задачу они выполнили; добыли четыре мушкета, четыре
пистолета и пять ножей.
- Где вы их настигли? - спросил я.
- На последней стоянке перед Ангостурой. Они считали, что уже дома, и
стражу не выставили.
- Обошлось без боя?
- Немного мы их пощипали.
И Мендука выбросил из мешка на землю четырнадцать отрезанных ушей,
связанных попарно:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215