Надо поговорить обо всем этом с Таммемяги. Не беда, что у него недостает опыта по этой части. По крайней мере, он узнает, как обстоят дела, и, быть может, сумеет подать хороший совет.
С наброшенной на плечи черной шелковой шалью, расшитой золотом, Аста стояла у приемника и, упершись одной рукой в бок, другой вертела регулятор настройки. На всех волнах попадалась только танцевальная музыка.
— Вы не танцуете? — спросила она, обращаясь к Таммемяги.
— Я? Нет! Не успел еще научиться...
— Но послушайте! — И Аста, плавно пританцовывая, начала подпевать мелодии. — Неужели вас не тянет потанцевать?
Таммемяги вынужден был признаться самому себе, что девушка привлекательна.
— Погодите, может, в следующий новогодний вечер... Еще не поздно, ведь пятнадцать лет тюрьмы придется вычесть из моего возраста. Так что прошу отсрочки. А почему вы с ним не попробуете? — спросил Таммемяги, показывая на Милиствера.
— Ах, это такой медведь, от него толку мало! - шутливо ответила Аста.
Милиствер покраснел, потому что от этих слов на него сразу повеяло духом кабаков, а кроме того, он вновь ощутил разницу возраста между собой и Астой.
— Ну, так потанцуйте одна! — сказал Таммемяги.
— Нет, нет! Только не это! — возразила девушка с такой горячностью, словно высказанное предложение больно ее задело, и села рядом с Милиствером.
Почему он такой хмурый? Неужели она его обидела?
— Не сердись, милый, — сказала она, поглаживая голову Милиствера. — Не так-то уж я мечтаю о танцах. Я б могла, если б захотела, быть сейчас на балу и плясать там сколько душе угодно.
— Про какой бал вы говорите? — спросил Таммемяги. — Уж не про бал ли «Золотых сердец»?
— Про него. У меня есть приглашение.
— Хорошо сделали, что не пошли, — сказал Таммемяги.
— Да? — спросила Аста. — А что там плохого?
Тут вмешался Милиствер:
— А ты мне и не говорила об этом ? Откуда у тебя приглашение?
— Ах, прислали уже давно... Подождите, око должно быть у меня в сумочке. Вот оно!
У Милиствера между бровями легла глубокая складка.
— И тебе не захотелось побывать там?
— Ведь ты не пошел бы со мной. Я знала это. Ты не танцуешь.
— Но зато другие танцуют. Например, тот, кто послал приглашение...
— Ах, этот? Его здесь нет... Да, по правде говоря, я и не знаю, кто это прислал. Оно пришло по почте.
— Вот оно что... — угрюмо протянул Милиствер.
— Нет, так не годится! К чему хандрить? — воскликнула Аста. — Идем!
Она вытащила Милиствера на середину комнаты и стала его учить танцевать. Но из этого ничего не вышло: Милиствер был неуклюж, как никогда.
Тогда наступила очередь Таммемяги.
— Вы и вправду кажетесь моложе, с вами лучше получается. Вы, наверно, танцевали раньше.
А Таммемяги чувствовал себя весьма недурно, когда молодая девушка брала его за руки или за плечи, показывая ему то или иное движение.
— Хорошенькая картина, — сказал Милиствер, вытирая со лба пот и беря со стола бокал. — Два медведя в новогоднюю ночь учатся танцевать!
«Ага, это словцо его задело», — подумала Аста и сказала:
— Забавно, до чего нескладны серьезные люди — и молодые и старые. Помнишь того молодого человека из Рабочего дома, которого арестовали в тот вечер, когда ты водил меня туда, и который мне очень понравился? С какой убийственной серьезностью он там говорил! И я тогда подумала: такой, верно, танцевать не умеет...
— Безусловно, умеет! Ведь он был актером, — сказал Милиствер.
— О ком вы говорите? — спросил Таммемяги. — Не о Риухкранде ли?
— Вы его знаете? — воскликнула Аста. — Обрадуем его, пошлем ему новогоднюю телеграмму!
Все согласились. Составили текст и подписали: «Таммемяги Милиствер Аста».
— Почему «Аста»? Он ведь вас не знает. Лучше «с Астой», тогда будет понятнее! — посоветовал Таммемяги.
— А твое мнение? Может, так действительно лучше?
— По крайней мере, яснее, - просто ответила Аста,
Уже близилось утро, когда все трое вышли из дому. При
свете фонарей улицы казались удивительно чистыми и белыми. За ночь выпало много снегу, и все бугры и колдобины затянуло мягкой белой пеленой. Вдруг откуда-то вылетела вереница извозчичьих саней с пьяными молодыми людьми, которые распевали «Шелковое знамя и серебряный парус».
— Недолго вам еще плавать под этим парусом! — крикнул им вслед Милиствер. — Спета ваша песенка!
— Кому они нужны! — сказала Аста. Она узнала некоторых седоков и спрятала лицо в боа.
— Дамам, конечно, ведь эти молодцы, наверно, хорошо танцуют, — съязвил Милиствер и, чтоб смягчить сорвавшуюся колкость, рассмеялся, поглядев на Асту.
Проводив Асту домой, мужчины долго еще гуляли вдвоем. У обоих было что сказать друг другу.
— Ну, вот ты и увидел ее. Скажи мне откровенно, что ты о ней думаешь?
— Что я думаю?.. Девушка может быть и красивой, и милой, и живой, и бог знает какой еще, но если не хватает самого главного... — Пусть Милиствер извинит его, но если он, Таммемяги, когда-нибудь .женится, то только на женщине с такими же интересами и взглядами, как у него самого. Прежде всего, она должна быть борцом, товарищем. Взять хоть его старого друга Михкеля Саара: что это за брак, когда жена не понимает мужа, не разделяет его взглядов и стремлений и даже осуждает их?
Милиствер заступился за Асту. Эта женщина вовсе не так поверхностна, как может показаться с первого взгляда. Она восприимчива, у нее живой интерес к вещам, о которых она раньше и понятия не имела, она всей душой ненавидит тех денежных тузов, на которых работала и которые чуть не довели ее до самоубийства. Нет, в этой девушке много хороших задатков, надо лишь развить их.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139