Что скажет Михкель, когда вернется?
Хилья смахнула рукой набежавшую слезу и вернулась в комнату, где Эспе возился со стенными часами, стараясь пустить их.
- Теперь можно отправляться, - сказал он, спрыгивая со стула.
- Есть ли смысл? - с сомнением спросила Хилья. - Все равно опоздали.
Ей бы хотелось посидеть тут в углу одной и молча поплакать. Но Эспе не оставлял ее в покое и потащил с собой. Они спустились вниз, наломали в углу двора полную охапку цветущей сирени и отправились.
Едва они достигли последних домов предместья, как вдали на шоссе увидели большую толпу людей, махавших руками и бросавших цветы.
- Идут, идут!
Сквозь тяжелый грохот танков слышались несмолкающие крики «ура» и приветственные возгласы.
Расстояние между Хильей с Эспе и головным танком быстро уменьшалось. Покрытые пылью броневые машины, гремя гусеницами по большаку, замедленным ходом двигались вперед, оставляя позади синеватый дымок. Народ, вышедший им навстречу и теперь провожавший их в город, хлынул следом, увлекая за собой наших молодых друзей. Опершись о ствол большого дерева, Хилья жадно вглядывалась в этих крепких, дочерна загоревших танкистов. Они стояли в открытых люках, положив одну руку на броню, а другой прижимая к груди охапки цветов, и, несмотря на суровую сдержанность, не могли все же скрыть своей радости.
Эти гости, прибывшие издалека на своих стальных машинах, сразу показались Хилье долгожданными друзьями, близкими и родными.
- Ребенок у тебя на руках, что ли? - окликнули Хилью сзади. Обернувшись, она увидела Вардыо.
Хилья в самом деле все время прижимала к груди, словно ребенка, охапку сирени. Как же это она забыла про цветы и оставила их у себя!
Она догнала последний танк, что-то взволнованно крикнула командиру на башне, и тот, обернувшись и наклонившись, взял у нее цветы, кивнул ей и помахал рукой.
- Спасибо, славненькая!
Хилья была тем более счастлива, что этому танкисту еще не досталось цветов и в глазах его сверкнула благодарность. Забывшись, Хилья побежала за машиной. Командир нагнулся вниз и что-то сказал ей, но танк уже ушел вперед, и она не расслышала слов.
Хилья оглянулась. Эспе исчез.
Он все время держался около Машин приглядываясь к их строению и ходу, к толщине брони, к гусеницам, к смотровым щелям, к расположению орудий. В нем снова проснулся техник.
Они нашли друг друга только в городе.
- Послушай, Анатолий, скажи, что значит это слово...
- Какое?
- Ну, это...
В памяти Хильи удержалось все: и лицо танкиста, такое маленькое под большим шлемом, и его смуглый румянец, и большие темные глаза, и пушок над верхней губой, лишь следовавшее за «спасибо» таинственное слово вдруг вылетело из головы.
Хоть солнце уже зашло, по улицам еще сновал народ. Грохота танков больше не было слышно, но отзвук его все еще не смолкал в душах людей. И Хилья и Эспе до сих пор находились под впечатлением увиденного, и ни у кого из них не было охоты расставаться друг с другом. Они без конца бродили по улицам, увлеченно обмениваясь впечатлениями дня.
- Еще немного, и я бы попала под гусеницы, - сказала Хилья. - Просто удивительно, до чего можно забыться! Я впопыхах даже и не видела, куда бегу. А командир был тоже в таком отличном настроении, что чуть и меня не поднял на башню вместе с сиренью. Не знаю, что он там сказал, но только я все поняла.
- Как же ты поняла? - холодно спросил Анатолий.
- По глазам. Ведь всем понятно, что говорят глаза, будь они черные или голубые. Разве не так?
- Как сказать, — ответил Эспе, пожимая плечами. — И что же тебе сказали эти глаза?
- Ах, словами передать трудно. Знаешь... Нет, что об этом говорить... Как много в одну минуту... Но нет, ты этого не поймешь!
Хилья была необычайно взволнована, зато Анатолий на редкость спокоен.
Наступило молчание. Но затем Хилья снова оживилась:
- Наконец-то вспомнила! Славненькая! Скажи мне - что значит «славненькая»?
- Славненькая? Ну, такая миленькая* симпатичная... Где ты откопала это слово?
- На дороге нашла.
Хилья с лукавой улыбкой поглядела на Анатолия.
- Это про тебя сказали?
- А, по-твоему, оно ко мне не подходит? Ты мне никогда такого не говорил,,
«Совсем потеряла голову!» - со вздохом подумал Анатолий.
— Ну, скажи откровенно - не подходит? - не отставала Хилья.
Анатолий смутился и не знал, что ответить.
— Сначала скажи — от кого ты это слово слышала? — сказал он в конце концов.
— А тебе что за дело?
Анатолий угрюмо умолк. Хилья начала напевать что-то веселое. Порой эта девушка умеет становиться такой чужой и до боли далекой! Анатолию впервые безумно захотелось проникнуть в ее душу...
По правде говоря, оба они еще ни разу не испытывали того, что хотя бы приблизительно напоминало любовь. Дружба — да, но не любовь. Это было простое, естественное, искреннее товарищество, заставлявшее их бескорыстно помогать друг другу, делиться своими горестями и радостями, а порой и опасностями, как, например, в то время, когда распространяли вдвоем подпольную газету. Дружбе ничуть не мешало то, что один из них уже стал зрелым молодым человеком, а другая еще недавно вышла из детского возраста.
И вдруг их невинная дружба, дала трещину, которая грозила расшириться. В голосе Хильи появилось что-то чуждое, в лице незнакомая ранее игра чувств, во всем поведении кокетливость, — откуда все это? Не, не Анатолий вызвал все это.
Незаметно для себя они дошли до пригородного парка, неподалеку откуда находилась мыза, на которой разместилась прибывшая воинская часть. Видно было, как за деревьями мелькают фигуры бойцов:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139