Он даже в тюрьме не давал нам падать духом.
Фамилия была Паулю знакома, но- самого человека он не помнил.
— Ну, не важно, помнишь ты его или нет. Этот товарищ умер, и я еду на* его похороны. Там соберутся и другие товарищи. Мог бы и ты поехать.
— Тогда нам надо поторапливаться! - воскликнул Пауль, взглянув на часы, и начал поспешно готовиться в дорогу.
— Ты думаешь так попросту со мной и поехать? — спросил Таммемяги. — Это не годится. Придется и тебе сделать заячью скидку.
— Пустяки, кто станет следить за мной!
— Ну-ну, поменьше опрометчивости! Ты поедешь завтра утренним поездом. Человек ты молодой, что тебе стоит отмахать до станции тридцать километров!
«Разумная в самом деле мысль», — подумал Пауль. Но Таммемяги потребовал еще большей осторожности: он посоветовал пройти пешком до следующей станции и только там сесть на поезд.
Пауль усмехнулся. Таммемяги прочел его мысли и сказал:
— Тебе еще многому надо учиться.
Пусть Пауль не забывает, что партии нередко случалось нести большие потери из-за мелочей, оставленных без внимания. Разве Виктор Кингисепп не был выдающимся мастером конспирации ? И что же, одна маленькая неосторожность — и он погиб. Он не переменил вовремя конспиративной квартиры, а сделать это было необходимо, так как днем арестовали человека, знавшего его адрес и оказавшегося предателем...
Однако по-юношески беззаботному Паулю все же казалось, что осторожность Таммемяги, порожденная тяжелым опытом прошлого, несколько преувеличена. Теперь положение изменилось. Уже одно пребывание здесь частей Красной Армии ограничивает своеволие властей. Во-вторых, сам Таммемяги ведь не скрывается в подполье, хотя работа его и конспиративна. И, наконец, совершенно очевидно, что в последнее время наблюдение за Паулем ослаблено: раньше его заставляли являться в полицию через день, а теперь только дважды в неделю, да и это стало уже пустой, никому не интересной формальностью. Может быть, и там предчувствуют перемену погоды. Догадываются, наверно, что почва вот-вот заколеблется. Соблюдать сейчас излишнюю осторожность — не переоценка ли это противника? Ну ладно, Таммемяги прошел суровую жизненную школу. Но Паулю-то зачем быть таким же рассудительным? Зачем до срока стариться? Риск — благородное дело...,
Так думал Пауль, покидая до рассвета город и проходя мимо полицейского участка. Пусть, если охота, следуют по пятам, пусть ловят!
На шоссе было пустынно. Ни людей, ни телег, ни машин. Из-за облаков пробивался какой-то неясный свет, рассеивавший тьму. Где-то пролаяла собака, ей издалека откликнулись другие, а затем все стихло. Настроение у Пауля было приподнятое, и он не замечал, как отмахивает километр за километром. Вскоре начало светать, на придорожном хуторе пропел петух, и с ясеня ему откликнулся скворец. Захлопали двери, заработали колодезные насосы, застучали топоры.
Чтоб не попасть на станцию слишком рано, Пауль замедлил шаг и, стерев со лба пот, снял пальто.
На станции ему вспомнились предостережения Таммемяги, и его взгляд невольно задерживался на каждом человеке. Но он не заметил ничего подозрительного.
В вагоне было полно дремлющих пассажиров. Пауль нашел местечко и вскоре, зажатый между двумя соседями, заснул с ощущением блаженного нытья в ногах.
Когда поезд подошел к Таллину, пассажиры столпились у дверей. Вот поплыла платформа, и Паулю вдруг показалось, что там промелькнуло лицо Рут. Он бросился к окну. Да, это была она!
Пауль попытался тотчас же выбраться из вагона, но не тут-то было: спины преградили путь, и пришлось ждать своей очереди. Когда же Пауль вылез из вагона, то уже не увидел той, кого искал. Не видно было ее и на станционной площади.
И все-таки они встретились. Это случилось уже под вечер. Пауль выходил как раз из книжного магазина на улице Пикк и вдруг на другой стороне увидел Рут с чемоданом в руках.
— Ты куда мчишься?
— Господи, это ты ? — Рут опешила и уронила на тротуар чемодан.
Она шла на вокзал. Через двадцать минут отходил ее поезд.
— Об этом и речи быть не может, чтоб ты уехала! — воскликнул Пауль.
Не видеться друг с другом несколько месяцев и встретиться лишь затем, чтоб через несколько минут расстаться? Это просто нелепо.
— Я не могу остаться, — тихо сказала Рут. — Я должна уехать, и именно этим поездом.
Что это значило? Как понять это?
Но сколько Пауль ни уговаривал Рут остаться хотя бь1 до следующего поезда, она не уступала.
Пауль никак не мог постичь такого упрямства.
— Когда-нибудь объясню, — сказала Рут.-— Сейчас не могу.
Ишь ты, какие тайны! Пауль пожал плечами и поднял чемодан, чтобы проводить Рут на станцию.
— Позволь, я сама, — сказала она и, оглянувшись по сторонам, протянула руку к чемодану.
— Ты меня боишься?
— Нет, не то... Пойдем скорее!
— Меня ведь тут не знают, не бойся!
— Но, может быть, меня знают.
Рут начала прощаться с Паулем еще до станции и. почему-то не позволила ему идти дальше.
— Куда ты так торопишься? Ведь время еще есть. Ты, значит, не хочешь, чтоб я пошел с тобой на станцию?
— Да, так, пожалуй, будет лучше, — почти шепотом ответила Рут.
— Уж не ждут ли тебя там?
— Каким ты стал мелочным!
Эта фраза больно задела Пауля. Рут это заметила, и ей захотелось загладить впечатление от невольно вырвавшихся слов. Увидев, что еще остается время, она повела Пауля к Шнельскому пруду, чтоб посидеть с ним там на скамье.
— Почему ты ни слова не скажешь о себе? - спросила Рут. — Ты теперь совсем свободен? Как ты попал сюда?
— Раз ты скрытничаешь, то позволь уж и мне тоже.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139