..» — доносились фразы из речи премьер-министра.
За спиной Пийбера от стены донеслось сначала покашливание, а потом выкрики, все более и более громкие:
— Хватит!.. Выключите!.. К чертям это красноречие!.. Что за вздор он мелет!
Пийберу понравились эти возгласы, он оглянулся через плечо и одобрительно кивнул. Но тут закричали за столом у эстрады:
— Молчать там!
Пийбер побледнел.
— Кто сказал «вздор»? — заорали там же, и кто-то вскочил, сердито оглядываясь по сторонам.
Над столами, над головой Пийбера, уже начавшего жалеть, что он вообще зашел сюда, закипела словесная перепалка. Но Пийбер все-таки остался, хотя у него замирало сердце. Заиграл оркестр, и возбуждение улеглось. Но воздух снова накалился, когда немного погодя с бала явилась шумная компания во главе с Уно Эрмсоном и Каартом.
— А вот рыцари финского ножа! Лахтари в смокингах! — крикнули из-за столиков у стены.
Эти крики были оставлены пока без внимания, но в воздухе запахло грозой. И она разразилась, когда на эстраде начали исполнять куплеты с предсказаниями на новый год. В первых строках куплетист превознес отъезжающих «героев», в ответ на что у ближайшего стола бурно зааплодировали и подняли бокалы. Но в тот же миг за столом у стены послышался пронзительный свист и по адресу куплетиста закричали: «Долой!»
Маленький пучеглазый Эрмсон тотчас ринулся на поиски противников.
— Кто тут осмелился свистеть? — заорал он. — Кто кричал «долой»?
— Заткнись и не чирикай, коротышка! — басом рявкнул на него писатель Силлат.
Повадки Силлата были всем известны: когда он сердился, то не боялся ни бога, ни черта, и после схваток с ним мало кто уходил с целой шкурой.
За спиной Эрмсона-младшего уже собрались его собутыльники.
— Кто этот коротышка? — крикнул он с вызовом и, схватив со стола бутылку, угрожающе ею замахнулся, но сосед Силлата успел схватить бокал с вином, плюнуть в него и выплеснуть все вино Эрмсону в лицо.
Поднялся невообразимый тарарам. Мелькали кулаки, летали тарелки и бутылки, срывались скатерти со всем, что на них стояло, опрокидывались столики. Пийбер, возмущенный до крайности, собрался было мирить противников, но те уже швыряли друг в друга стулья, и выбраться из ресторана стало нелегко. Он быстро пробрался в уголок и притаился на корточках за опрокинутым столиком. Но и там было не особенно надежно: Силлата, Раутама и их сторонников загнали в тот же угол, и положение их становилось все хуже, так как, видимо, к противнику прибывала снаружи подмога. Впрочем, так только казалось; любопытствующие, едва заглянув в ресторан, тотчас пускались наутек.
Вдруг разбилась люстра. Используя возникшее замешательство, оттесненные в угол тотчас же перешли в стремительное наступление и вскоре вышибли из помещения противника, который уже предвкушал победу.
Для молодцов вроде Каарта кабацкие скандалы были делом привычным, но к сегодняшней потасовке примешалась политика, и это их особенно раздражало. Какая наглость — устраивать антиправительственные демонстрации и нападать на бравых рыцарей, собравшихся отправиться на выручку к братьям финнам!
— Все это было подстроено! — вскричал Каарт на улице, ощупывая шишку на лбу. - Нельзя им спускать! Надо.„ сообщить полиции!
Остальных такой выход не устраивал: их одолевал зуд к подвигам. Каарта даже обругали за то, что он слишком поспешно оставил поле боя. Ссора между единомышленниками разгорелась и настолько затянулась, что когда они
наконец решили вернуться и продолжить сведение счетов с противником, последнего уже не оказалось на месте. В руки им попался только Пийбер, но он не оказывал достойного сопротивления, а лишь извинялся и приводил всевозможные доводы в свое оправдание. Поскольку они не помогли, ему для спасения своей шкуры только и оставалось, что задать ногам жару.
Похоже было, что, несмотря на все усилия, боевой задор будущих вояк пропадет даром. Не успокоились они и после того, как сорвали с двух студенческих корпораций флаги и привязали их к развалившемуся забору, а потом сели, на извозчиков и промчались через город, распевая во всю глотку «Шелковое знамя и серебряный парус».
Наконец Каарт, желая блеснуть безрассудной смелостью, остановил свой отряд перед маленьким домом.
— Вот где мы повоюем! — сказал он с таким серьезным видом, словно шел на смерть. — По моим данным, корень зла здесь. Уно и Волли, приготовиться! Справимся втроем. Остальные остаются в резерве. Пошли!
Они вошли через калитку во двор и по лестнице поднялись на второй этаж.
Все почувствовали, что сейчас произойдет что-то куклу кс-кланов...
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ВТОРАЯ
Таммемяги решил встретить Новый год у своего друга Милиствера.
Открывая ему, Анна ни слова не сказала о том, что у врача уже сидит гость. По правде говоря, ее даже радовало, что тем двум в комнате помешает третий.
— Может, я некстати? — спросил Таммемяги у вышедшего в приемную Милиствера, который выглядел хмурым.
— Прошу, прошу! — скорее с вежливы?,!, чем с дружеским радушием ответил Милиствер.
Узнав, что Милиствер не один, Таммемяги захотел сразу же уйти, но его не пустили.
— Разрешите познакомить вас: Таммемяги, Аста Хярм.
Молодая девушка с красивыми чертами лица протянула
Таммемяги руку из-под шелковой шали с бахромой. На первый взгляд эта темноволосая женщина, чьи улыбающиеся глаза находились в странном несоответствии с ее серьезным обликом, производила неплохое впечатление.
Отношения между нею и Милиствером были, по-видимому, простыми: они говорили друг другу «ты», и девушка тотчас поспешила поставить перед новым гостем прибор.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139