Каждый день Рут ходила встречать поезда, но тот, кого она ждала, все не приезжал.
Приехали другие: Пийбер и чета Китсов. Услышав о возвращении Рут, Пийбер решил, что было бы недурно провести вечерок в Метсакуру. А приезд Китсов был вызван особыми причинами.
После июньского переворота Белла сделалась крайне нервной. Она приставала к своему Виллему, доказывая, что нужно непременно уехать, потому что здесь жизнь становится все более нестерпимой. Муйдре, все еще остававшийся в Финляндии, уже не раз звал их туда, уверял, что там они сумеют недурно устроиться. Почему бы не уехать, пока тут не кончатся беспорядки ? Но не так-то просто было переправиться через границу. Биллем ездил выправлять заграничный паспорт, но вернулся ни с чем: на это не было никакой надежды сейчас. Белла впала в истерику, швырялась дивайными подушками и книгами, рыдала и хохотала. Биллем ко всему отнесся холодно. Это еще больше взвинтило Беллу. Она назвала мужа дураком, беспомощным, человеком не от мира сего и жалела, что сама не поехала в столицу хлопотать о паспорте.
— Из-за такого, как ты, мне теперь все время приходится дрожать за свою жизнь.
Биллем с удивлением взглянул на жену. Что за глупости она выдумывает?
— Что случилось? Откуда эта паника? Разве я когда-нибудь занимался политикой, чтобы теперь попасть в историю? Разве я не соблюдал политический нейтралитет? Со своей любовью к поэзии и философии я всегда стоял выше пошлых будней. Кто смеет тронуть меня?
— Тебя — нет. Но меня? Меня?
— Тебя? Вот сказала!
Биллем высмеял Беллу. Но это привело жену в ярость, и она выложила муженьку все то, что доселе скрывала от него. Если красные узнают, что она натворила, они без всякого милосердия повесят ее.
— Все это случилось, из-за тебя, все только из-за тебя, Вильям! — взвизгнула она, припав к мужу. - Я никому не
хотела делать зла. Я только тебе желала добра. Я поверила Шеферу... Ведь он дал мне честное слово, что исполнит мое желание, сказал, что для него это пустяки... Он, дескать, поговорит о тебе с немецким послом... А что нам делать теперь? Мы же сидим у разбитого корыта. Еще хорошо, если оставят в покое. Но когда-нибудь они придут, придут и арестуют... Мне страшно, Биллем! Успокой меня! Успокой меня!
Биллем был сражен. Он словно окаменел, неподвижным взглядом уставившись на Беллу.
— Во всем виноват этот проклятый Шефер! — продолжала Белла. — Я задушить его готова! Но где он? И Штейн- гарт? Все они удрали. А я? Обманутая, покинутая! Как они смели? Как они могли? Ответь же! Что ты уставился на меня, точно идиот! Отвечай!
Она опять принялась беситься, топать ногами, швырять книги со стола.
Биллем не сдвинулся с места. Он не осуждал жену, но и одобрить не мог, — слишком опасным было нынешнее положение.
— Ах, перестань! — сказал он.
Он принялся успокаивать Беллу главным образом с целью рассеять собственные страхи: что сделано, мол, того не переделаешь. И кто, собственно, знает о делах Беллы? Только те двое немцев, которых уже нет в этой стране. Материалы они увезли или уничтожили, во всяком случае, не бросили где попало, в этом Белла может быть уверенной. А может, обо всем этом известно еще кому-нибудь, кроме этих двоих? Нет? Так чего же бояться?
— Или ты страшишься угрызений совести? Брось! В конце концов, что такое совесть? — сказал Биллем.
— Значит, ты не осуждаешь меня? О Вильям!
— Быть может, само время когда-нибудь оправдает тебя.
— Правда? Ты, значит, веришь, что мы уцелеем?
— Верю. Все проходит. Но теперь нам нужно молчать. Масса сочла бы твои поступки преступлением и не простила этого.
— Ты боишься этой плебейской массы?
— Нет! Я просто не признаю ее, как пишет Гораций. Я признаю лишь свободный дух, который служит вечности. Ты помнишь Уолтера Патера?
Он поднял с пола книгу, полистал ее и прочел:
— «Душа точно птичка, которую носишь за пазухой, шагая через людную площадь». Не правда ли, хорошо?
— Лучше скажи, как бы нам с тобой выбраться с этой людной площади! — сказала Белла и задумалась.
Ей вдруг показалось, что она нащупала одну из таких возможностей. Пауль Риухкранд стал депутатом. Что, если
бы через Рут упросить его сказать свое веское слово, где нужно, насчет их заграничного паспорта? Он, наверно, сумел бы помочь им.
Вначале Биллем был против этого. Рут и Риухкранд долго пробыли в разлуке — и кто знает, каковы теперь их отношения ? Но Белла настояла на своем, и они вместе с Пийбером поехали в Метсакуру.
Все общество сидело как раз за кофейным столом, когда появился Пауль.
Его приход был для всех неожиданностью. Рут радостно бросилась к нему навстречу. Белла не хотела отставать от нее. Едва Пауль успел поздороваться со всеми и хозяйка оглянулась, ища места, куда посадить гостя, как Белла уже раздобыла пустой стул, поставила возле себя и предложила Паулю сесть.
Рут стыдилась обнаруживать перед другими свои чувства, а Белла, напротив, ничуть не стесняясь, принялась осыпать Пауля комплиментами, а также вопросами, наивность которых подчас граничила с глупостью, но которые должны были свидетельствовать о ее большом интересе к Паулю.
Рут понравилось, как появился отец, разговаривая с Паулем. Пийбер прислушивался к их разговору, усердно размешивая свой кофе и усмехаясь порой с таким видом, будто не очень-то верит тому, что там рассказывает Пауль. А Ките выкуривал одну сигарету за другой, следя за дымком, поднимающимся к потолку, или со скучающим видом глядя в окно. Он испытывал неловкость от навязчивости Беллы, которая могла испортить все дело.
- Скушайте же что-нибудь! - потчевала хозяйка Пауля.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139