— Позволяете учитывать свой вексель, да еще на какую сумму! Смотрю, подпись ваша, никаких сомнений.
Хилья была поражена.
— Что вы говорите?
— Да, и под заявкой тоже ваше имя.
— Не может быть!
— Как же не может, если все это прошло через мои руки?.. Пятьсот крон. Молодой Винналь сам забрал деньги.
Побледнев, Хилья опустилась на стул и некоторое время не могла произнести ни слова.
— Мой залоговый вексель! — наконец произнесла она.
В ней словно все оборвалось. Ведь Винналь уехал, и никто не знает, когда он вернется... Таким образом он спас свои векселя, которые подлежали опротестованию, вышиб клин клином, как он любил выражаться в подобных случаях. Как быть теперь? Нельзя ли еще разыскать его? Или поговорить с его отцом?
— Посмотрим! - лаконично, но спокойно ответил Эспе.
Когда Хилья на следующий день отправилась в Торговый банк, чтобы узнать, не нашел ли Эспе какого-нибудь удачного выхода, она не нашла того, кто был ей нужен. Сказали, что он заболел.
Только этого и не хватало! Так неожиданно? Может быть, что-нибудь опасное?
Как ни странно, болезнь Эспе взволновала Хилью гораздо больше, чем ее собственное несчастье. Она попыталась взять себя в руки, но напрасно. Необходимо разыскать Эспе.
Но окно Эспе было темно, а на стук никто не открыл. Может быть, с ним действительно случилось несчастье и он попал в больницу?
Хилья побежала к Рут, чтоб излить ей СБОЮ душу. Они давно не виделись, и Хилья боялась, что Рут уже забыла ее. Но нет, она обрадовалась Хилье, как человеку, с которым сама уже давно хотела встретиться.
— Видишь, недавно получила из Москвы посылку с книгами, — сразу же объявила она. — Горский не забыл нас. Пауль тоже знаком с ним. Пошлю ему часть книг. Он, наверно, обрадуется. Времени у него теперь достаточно для чтения.
Разглядывая иллюстрации в книгах, Хилья призналась, что и она бы с охотой почитала эти произведения, если бы немного лучше владела языком. Вообще после маминой смерти стало не до чтения — совсем заботы одолели. Чего она только не пережила за последнее время! Кто только не помыкал ею, не обирал ее! Сколько приходилось ей терпеть, сколько' проливать слез!
— А ты не позволяй помыкать собой! Давай сдачи! Заставь уважать себя! — учила ее Рут, считавшая себя умнее, оттого что была старше.
Это было известно Хилье лучше, чем Рут. Отношения с Минной и обоими Винналями обогатили ее немалым опытом. Если ты с ними была уступчивой, они тотчас наглели, но стоило им дать отпор, как они смягчались.
— С этим векселем получилось неважно, — заметила Рут. — Тебе следовало бы объяснить в банке, что это был всего лишь залоговый вексель.
— Объяснишь им, как же! — уныло ответила Хилья. — Банк доверяет бумаге больше, чем человеку.
Еще больше тревожило Хилью другое. Она рассказала Рут о том, что услышала, когда выезжала за город, и сказала, что, по ее мнению, нечестно отправляться отсюда в Финляндию воевать против Советского Союза. Нужно бы помешать этому. Может, следовало бы написать обо всем в газету. У Рут имеются знакомые среди журналистов. Не напишет ли кто-нибудь из них?
Рут улыбнулась: «До чего же еще Хилья наивна! Какая из наших газет станет писать об этом? Правительство смотрит на подобные вещи сквозь пальцы, а то, пожалуй, и сочувствует им и втайне потворствует».
— Так же не годится! — воскликнула Хилья. — Нужно написать Паулю и спросить его, что он об этом думает. Или обратиться к Таммемяги. Возможно, что они ничего и не знают. Ведь все это обделывается втихомолку. Я тоже случайно узнала об этом.
«Какая все же замечательная девушка эта Хилья, при всей своей наивности, — подумала Рут, растроганно глядя на подругу. — Как она быстро развилась!»
— Не хочешь взять у меня почитать какую-нибудь русскую книгу? — спросила она, видя, что Хилья продолжает перелистывать книги. — Я бы сама с удовольствием их почитала, но это берет ужас сколько времени, потому что я не могу читать без словаря...
Нет, Рут была не такой студенткой, на каких достаточно нагляделась Хилья. Она не кичилась, а относилась к Хилье с дружеским участием, она умела вселить в подругу надежду, укрепить ее веру в себя, пробудить охоту к чтению и образованию.
— Можно обойтись и без словаря, — вдруг оживившись, заявила Хилья. — У меня есть знакомый, хорошо знающий русский язык. Давай будем читать все вместе и позовем его, чтоб он нам помогал. Я думаю, что он не откажется.
Рут согласилась.
— Жаль только, что он сейчас болен.
— Тяжело?
— Боюсь, что да...
— Он в больнице?
— Не знаю, но думаю, что так.
— Не беда, я знакома с больничными врачами. Могу позвонить им и попросить, чтоб они его получше лечили. Как его фамилия?
— Фамилия...
Хилья постеснялась назвать фамилию Эспе, она почувствовала, что краснеет, и отвернулась.
— Звонить все же не стоит. Я сама разузнаю.
Вскоре тот, кого считали больным, появился у Хильи, пышущий здоровьем, с веселыми ямочками на щеках.
— Все в порядке! — провозгласил он, протянув Хилье вексель на пятьсот крон, на котором стоял синий штамп банка с надписью «Уплачено».
Хилья глазам своим не верила.
— Послушайте, да неужели вы сами...
— Я? Моя роль в этом деле невелика.
Однако выяснилось, что он скромничает. Эспе искал Винналя всюду и в конце концов обнаружил его в Таллине, насел на него, стал просить, угрожать, взывать к его совести. В заключение спросил Винналя, помнит ли он учебный военный сбор, помнит ли, как их полк отличился в стрельбе, свидетельством чему являются часы на руке Эспе, полученные от немецкого генерала.
— Об этом не надо было напоминать!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139