Внизу, в большой прохладной комнате, стоял круглый стол, усеянный мертвыми мухами. Сбоку зиял закопченный камин с высоким, до самого потолка, дымоходом из темного кафеля. Отовсюду веяло затхлостью, которую не мог выветрить слабый сквозняк. А не развести ли огонь в камине ?
Задумано — сделано. Сухой можжевельник, загоревшись, затрещал, словно фейерверк. Но тут же комнату наполнил густой дым.
— Надо прочистить трубу, — сказал Пауль и, несмотря на возражение хозяйки, принялся искать бечевку или веревку.
Пока девушка убирала комнату, он успел слазить на крышу и на колодезной цепи спустить вниз веник из наломанного можжевельника. Гром цепи в трубе гулко отдавался в доме. Когда новоиспеченный трубочист спустился с крыши, девушка вскрикнула:
— Если б вы себя видели! Ни дать ни взять Отелло!
Но Отелло еще не закончил свою работу. Пришлось
выгребать сажу из дымохода и вьюшек.
Довольный результатами своих трудов, Пауль скинул пиджак и побежал на реку, чтобы умыться. Там он снял и рубашку и выполоскал ее.
Слегка обогревшись на солнышке, Пауль надел пиджак на голое тело, бросил взгляд на дачу и с мокрой рубашкой в руке зашагав к мостику.
Комнаты на даче были уже подметены и убраны, а тот, кого поджидала девушка, все не шел. Куда девался этот молодой человек? Неужели он ушел не попрощавшись? Не может быть! Уж не случилось ли с ним несчастье? Вздумал искупаться, а вода сейчас ледяная, судорогой свело ноги, и он пошел ко дну. В сердце девушки закралась тревога, покой был нарушен.
Бросив мыть окно, она спустилась к реке. Вода, пенясь и кружа над омутами, стремительно текла мимо и загадочно молчала. Где же он?
Медленно возвращаясь, девушка с надеждой взглянула на дачу: может, помощник ее уже там? Но в комнатах было пусто, а очаг потух. Дейушка разгребла золу и раскидала головешки. Взлетел легкий серебристый пепел, и под ним затеплился лиловатый огонек.
Так она сидела там, глядя в огонь и мечтая бог знает о чем. Но потом вдруг вскочила и, сказав себе: «Глупости, все это глупости!» — снова принялась за мытье окон.
А Пауль вернулся в город, и его жизнь потекла по-прежнему, только вот былого душевного спокойствия как не бывало. Что бы он ни делал — читал ли в редакции корректурные листы, ходил ли по улице или беседовал с кем- либо, — ему все виделись каштановые кудри, нежное лицо, доверчивые голубые глаза. Но он не знал даже имени девушки, так разбередившей его душу. Просто забыл спросить.
К счастью, несколько дней спустя Пауль увидел на улице свою незнакомку. Он встретил ее в сопровождении доцента Пийбера, которого знал. Девушка остановилась и протянула Паулю руку:
— Разрешите поблагодарить вас. Вы тогда будто сквозь землю провалились. И познакомьтесь, пожалуйста.
— Если не ошибаюсь, мы уже знакомы, — сказал Пийбер и, сославшись на спешные дела, извинился и ушел. Кто знает, почему он так заторопился — то ли хотел показать свою деликатность, то ли ему не понравилась эта встреча.
Оставшись вдвоем с девушкой, Пауль сказал:
— Но ведь и с вами я не знаком.
— Да, правда. Зовите меня просто Рут. Но скажите-ка: почему вы в тот раз так неожиданно исчезли? Я все ждала, ждала...
— Мавр сделал свое дело, мавр мог уйти.
— У меня были с собой бутерброды, я чай вскипятила...
— Что ж, если позволите, я как-нибудь приду к вам на
чай.
— Правда, придете?
— Непременно.
Болтая о том, о сем, бродя наугад по улицам, они и не заметили, как прошло время. И когда Пауль наконец явился на работу, оказалось, что он опоздал на час.
С тех пор редко проходил день, чтобы они не встретились. И когда родители Рут переехали на дачу, девушка всегда находила предлог, чтобы хоть на несколько часов отлучиться в город. А в выходные дни Пауль спозаранок приезжал в деревню и оставался, здесь допоздна.
Рут оказалась девушкой с восприимчивой душой, с непредвзятыми взглядами и ясным умел. С нею Пауль чувствовал себя просто. Не так обстояло дело с родителями Рут. Самолюбивому Паулю казалось, будто профессор Кянд относится к нему свысока, а супруга его Линда — даже как-то подозрительно, и потому он старался избегать их общества.
Перед отъездом на лагерный сбор Пауль приехал в Мет- сакуру с вечерним поездом, чтобы попрощаться с Рут.
Они пошли на высокий, крутой берег у излучины реки, видом с которого любовались еще в первую свою встречу. Солнце уже село, и над ним, словно пламя над горном, пылал закат. Снизу доносилось журчание быстрой реки и временами веяло влажной прохладой. Рут была в легком летнем платье, ей стало зябко, и, чтоб согреться, она подвинулась к Паулю.
— Надо же, чтоб ты уехал в такую дивную летнюю пору, — вздохнула она.
— Видно, где-то понадобилось пушечное мясо...
— Не говори так!
— Ты будешь меня ждать? — спросил Пауль.
— Буду, — тихо ответила Рут. — А ты меня не забудешь?
— Как ты можешь так думать! Мы друг для друга не случайные встречные.
— Даже если и случайные..» Все равно эти дни навсегда останутся для меня самыми прекрасными.
— Будут и еще прекраснее.
— Но вряд ли такие же беззаботные;
— Ты боишься забот?
— Нет, но...
— Что <<но»?
— Я боюсь другого... Как бы с тобой чего не случилось.
Рут заметила вдруг, что они сидят на самом краю обрыва, и попыталась встать. Но тут Пауль схватил ее в объятия и, прижав к себе, стал горячо целовать.
— Ты с ума сошел! — вырываясь из его объятий, вздохнула Рут. — Мы же упадем вниз! Пусти, Пауль, пусти!
Она и сама не знала, чего больше страшилась — Пауля или крутого обрыва. Кажется, все же обрыва, так как, стараясь удержаться, она обхватила руками шею Пауля.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139