— Иначе, как видишь, ничего не выходит. Исправление даже мелких недостатков имеет большое значение, — поучающе заметил Пийбер.
— Охота же тебе чинить и латать мир со всех концов, как старый сапог!
В самом деле, статьи Пийбера в «Академии», «Студенческом листке» и в прочих органах печати просто пестрели проектами реформ, будь то в области языка, корпорантских обычаев, вексельного права или рабочего законодательства. При этом сам он старался взглянуть на дело возможно более объективно, то есть наряду с плохим увидеть и хорошее, что можно похвалить. Разжевав таким образом вопрос, он так формулировал свои предложения: «Было бы лучше, если бы...», «Было бы желательно...», «Можно бы...» — и так далее.
— Ну, уж и старый сапог... — приняв оскорбленный вид, сказал Пийбер, хотя на самом деле не чувствовал себя оскорбленным.
Он потребовал стакан чаю и принялся созерцать, как сахар медленно распускается в воде.
— Посмотрим, как долго еще продолжится это глухое время, — снова . попытался он завязать беседу. — С места невозможно сдвинуться, на Западе война, море усеяно минами, на Востоке высокая стена. У нас всегда говорили, что мы живем в стране сквозняков, теперь же всюду бушуют бури, а у нас ни малейшего ветерка не чувствуется.
— Буря такого, как ты, с ног свалит, — посасывая трубку, ответил Раутам. —. Плохо ли тебе сейчас? Кругом каменные стены, живешь как у Христа за пазухой...
Возле стола остановился известный литератор Биллем Ките. Пийбер пригласил его подсесть к ним, но Ките продолжал оглядываться, ища лучшего общества, так как недолюбливал Раутама. Но свободных столов не оказалось, и Китсу пришлось удовлетвориться этим местом.
Заказав шоколад-г ляссе, он спросил:
— Почему здесь сегодня так многолюдно?
— А ты еще не знаешь? Ожидаются большие новости, — ответил Раутам.
Почитатель поэзии и философии, стоявшей вне времени и пространства, Ките был равнодушен к новостям. Он вынул из кармана пачку сигарет «Кэмел» и предложил Раутаму. Но вместо того чтобы удивиться и полюбопытствовать, откуда Ките раздобыл такие сигареты, тот сказал пренебрежительно:
— Дрянь. Не курю таких.
— Какие же это новости? — спросил любопытный Пийбер, стараясь вместе с тем замять неловкость.
— А ты не слышал? — издевался Раутам. — Говорят, англичан здорово побили, а Лондон сровняли с землей.
— Тебе, как видно, победы гитлеровцев доставляют удовольствие? — отбил Ките атаку Раутама и кашлянул, как делал всегда в раздражении.
— Всех мюнхенцев нужно поколотить как следует. Тем более твоих англичан, этих склеротиков с их одряхлевшими традициями...
— Как? Как? Это англичане дряхлые? Что за чепуха! Одряхлевшие? А их колонии? Разве уже одно это не говорит об их гигантской жизненной энергии ?
— Вот так сказал! Колонии? Эти колонии не говорят, а кричат. И не о жизненной энергии, а о грубом кулачном праве.
Ките покраснел от раздражения. Побуревшими от никотина кончиками пальцев он тыкал сигаретой в дно пепельницы.
— А спорт? — возразил он. — Где найдешь лучших спортсменов чем в Англии?
— Эта война окажется для англичан чем-то почище крикета или футбола, - ответил Раутам. - Пусть попробуют добиться победы в своих оксфордских штанах или в гольфах! Ими только ветер поймаешь!
Укол был чувствительным, потому что сам Ките носил гольфы. Не желая больше слушать грубости, он, выпив свой шоколад, встал, чтобы пересесть на другое место.
— Стоило ли говорить с ним так резко! — сделал Пийбер замечание.
— Не могу удержаться, когда вижу этих щелкоперов.
С приходом газетчика разговоры за столами прекратились. Все бросились к мальчику покупать. Но газет у него осталось мало, а кроме того, он медленно отсчитывал сдачу, отчего всеобщее нетерпение возрастало еще больше.
Вскоре за столами зашуршали газеты.
— Прекрасно! Превосходно! - мягко картавя, произнес Раутам в наступившей тишине. - Понимаешь ли ты, братец, какое это имеет для нас значение? - спросил он, обращаясь к Пийберу. Новая страница истории! Теперь мы заживем! Теперь дело пойдет! Чего ты так задумался? Ты как будто и не рад?
- Да-а-а, - протянул Пийбер, почесав в затылке. - У каждой вещи имеется две стороны. Не возникнет ли из этого новый конфликт? Не превратится ли наша страна в поле сражения?
— Хотел бы я видеть, кто теперь посмеет нас тронуть ! — ответил Раутам.
— Но если взглянуть с другой стороны, - продолжал мямлить Пийбер, - то да, недурно, конечно, если режим наш станет немного свободнее.
И непрерывно помешивая свой чай, хотя сахар уже давно растаял, он принялся рассуждать о том, что теперь, пожалуй, пора осуществить «большие» социальные реформы, как, например, обеспечение старости, помощь многодетным семьям, постройка жилых домов для рабочих... И следует предоставить рабочим возможность становиться пайщиками акционерных обществ, участвовать в прибылях предприятий...
Раутам слушал, слушал и наконец прервал эти мечтания:
— Знаешь, кого ты мне напоминаешь? Ту старушонку, которая принялась во время пожара в своем доме вытирать пыль со старого комода.
Пийбер не понимал, чего, собственно, хочет этот Раутам. Что у нас за пожар ? Нет, Раутам сам не знает, что говорит. Он вечно преувеличивает, насмехается, зубоскалит.
Новости были уже всеми прочитаны, теперь начались комментарии, разъяснения, дискуссии. Общее мнение было таково, что пятсовской диктатуре нанесен изрядный урон.
366
Никто не сомневался, что состав правительства изменится. Некоторые даже утверждали, что через несколько лет в Эстонии появятся Советы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139