Раньше она никогда бы не решилась таким образом прервать его речь, но теперь у нее зародилась легкая неприязнь к Паулю. Дело в том, что Пауль при всех основательно покритиковал ее исполнение, и Рут это восприняла как личную обиду. И теперь ей казалось, будто Пауль настолько восхищен собственным красноречием, что весь мир, а в том числе и Рут, его вообще не касается. Пауль хочет казаться очень умным и . важным, он красуется и кокетничает своим- влиянием, и больше ничего...
Неожиданное вмешательство Рут так смутило Пауля, что он тотчас же прекратил свои разъяснения. Теперь и он почувствовал себя оскорбленным.
На улице Пауль, который уже понял> скрытую причину недовольства Рут, постарался обосновать и защитить свой взгляд на ее игру.
Но ею все сильнее овладевал дух противоречия.
— Я ведь не раз тебе говорила, что не справляюсь со своей ролью! Одного желания мало. Я не смогу играть так, как ты хочешь. Тем более что я должна изображать актрису. Найди вместо меня другую исполнительницу!
— Поздно теперь говорить об этом! — раздраженно ответил Пауль.
— Но не поздно осознать это?
— Разве это улучшит твою игру?
— Мою игру, может, и не улучшит. Но ты извлечешь урок и в другой раз не будешь действовать наобум. И вообще ты строил иллюзии относительно меня, а я вслепую тоже поддалась этим иллюзиям...
— А теперь вдруг прозрела?
— Да, теперь я стараюсь жить своим умом. И ты не удивляйся, если я иногда держусь иного мнения, чем ты.
— Например, в чем?
— Например, в оценке того же Захара. С одной стороны он, конечно, гад, не спорю, но, с другой стороны, у него имеются хорошие человеческие качества. И не следует шаржировать этот образ...
Пауля словно ножом кольнуло. Как могла Рут выступить в защиту «человеческих качеств» кровопийцы Захара! Неужели она ничего не понимает? Но еще хуже это «с одной стороны» и «с другой стороны»: это пийберовские слова, это его логика! За ними угадывается и отец Рут, этот ученый, который любит рассматривать вещи со всех без исключения сторон и никогда не удовлетворяется одной точкой зрения, даже собственной, находя ее слишком узкой и односторонней. Оставь Рут на минутку одну — и тотчас же, словно легкая пыльца, улетучивается ее пролетарское мышление и из-под него выглядывает прежний буржуазный интеллигент, пассивный наблюдатель, желающий остаться нейтральным! Такой образ мыслей взращивают пийберы, вся домашняя атмосфера вокруг Рут, общение с разными муйдре, китсами и другими «общественными деятелями». Кто такой, например, Биллем Ките? Такой же выскочка, презирающий народ, что и тесть его Винналь, лишь в иной области —- области духовной жизни. Так сказать, барон в духовной жизни. Мало значения имеет и то, что Винналь считает своего зятя нищим, а Ките считает своего тестя глупым мужланом, и то, что они вообще не общаются друг с другом! Оба они, в конце концов, побеги от одного и того же ствола. И, соприкасаясь хотя бы с этим противным Китсом и его фальшивой Беллой, Рут несомненно воспринимает что-то и от них, не говоря уже о Пийбере, которому Рут явно симпатизирует...
Пауль почувствовал, как грозило рухнуть все то, что он в эти последние месяцы с таким увлечением, с такой любовью взрастил в Рут. Может быть, он ждал от этой девушки слишком многого? Рут с жаром восприняла его принципы и на практике доказала, что отказывается от прежних своих взглядов. В полном единодушии она работала вместе с Паулем и даже не побоялась из-за этого вступить в резкий конфликт со многими. Но все же — можно ли считать Рут своим человеком? Она же не испытала тяжелой участи пролетария, она выросла в обеспеченной семье. Можно ли так быстро, так основательно перевоспитать человека одними идеями, одной любовью? Можно ли так легко вырвать с корнем чувства,
характер и наклонности, которые с детства укоренились
в человеке?
Пауль вдруг начал сомневаться во всем этом. Нет, духовный переворот Рут не может быть глубоким!
Пауль прямо оторопел. Подумать только, он мог так доверять этому человеку, так твердо верить в него. Не любовь ли родила эту веру? Да, видно, все дело в этом. Любовь заставляла Рут доверять каждому его слову. Любовь заставляла и его полагаться на Рут, как на своего человека. Но можно ли верить силе любви? Настолько ли глубока, и постоянна эта любовь, если Рут так доброжелательна к людям вроде Пийбера, которого Пауль терпеть не может?
И он сказал напрямик, что, разоблачая Захара, имел в виду и таких, как Пийбер.
— Почему ты его так ненавидишь? — наивно спросила Рут. — Ведь понимающих людей так мало.
— Понимающих людей, говоришь? Скажи лучше — людей с гибким позвоночником, примиренцев. Нет ничего хуже этих мягкотелых моллюсков, этих «понимающих» интеллигентиков. А в подходящий момент они тебе подставят ножку и оставят с носом и ваших и наших...
— Но их легко перевоспитать, — ответила Рут. — Я вижу это по Пийберу. Он спорит, спорит, а потом все же соглашается с моей точкой зрения. Он развивается, поверь мне.
— Ни черта он не развивается! — раздраженно возразил Пауль. — Да и ты сама не очень-то развилась. Ты вот говорила, что не сможешь играть Татьяну Бардину. Но, в конце концов, ты — та же Татьяна. Тебе и играть-то ничего не надо. Да,, это так. Ты честно стараешься понять борьбу рабочих, но по всему своему прошлому, по всему своему окружению, воспитанию ты далека от них, стоишь на другом берегу... Если бы ты сама пережила нужду, несправедливость, гонение, голод, вот тогда ты душой и телом ощутила бы гнев, протест...
Рут слушала молча. Ей было больно.
Наконец она сказала:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139