— Какого долга?
— Известно, какого: кое-кто не вступил в Отечественный союз, не подписался на «Уус Ээсти»
Все начали прислушиваться к разговору и придвинули стулья поближе. Беседа потекла в том направлении, какого
1 «Новая Эстония» - реакционная газета.
и хотел Пауль. Но высказывались все сдержанно и осторожно, словно боясь, что у стен могут быть уши. Разговор велся вокруг да около, мнения не выкладывались начистоту, но стоило кому-нибудь нечаянно обронить откровенное или смелое слово, как раздавался общий одобрительный смех. Пауль быстро понял, что почва здесь благоприятная: как видно, все в глубине души только и ждали, чтобы он выложил напрямик все то, что было у них на уме, но о чем не решались говорить на людях. Ведь Риухкранду, как высланному, бояться нечего, потеря места ему не угрожает. И на гостя сыпались бесчисленные вопросы. Их было не меньше, чем у Майи. Как он думает, избежим ли мы войны? Неужели правда, что Красная Армия на финском фронте теряет одну дивизию за другой? Верно ли, что все ее танковые части разбиты? Ведь об этом ежедневно сообщает лахтинская радиостанция и весьма прозрачно пишут газеты.
Пауль, отрезанный от всего мира, от радио и газет, не располагал достаточными сведениями, но зато его вера в силу и непобедимость Красной Армии была настолько крепкой и непоколебимой, что заражала и других. Разбить Красную Армию — да ведь это заветная мечта властителей капиталистического мира! А что такое Красная Армия? Это сам советский народ, защищающий свою страну. Никто никогда не мог победить эту армию. Четырнадцать держав пытались когда-то задушить молодую Советскую республику! Но удалось ли им одержать победу?
— Я считаю, что финская провокация кончится тем же, что и весенняя провокация японцев у Халхин-Гола, — заключил Пауль. — Кто в огонь сунется, тот нос обожжет!
Халхин-Гол? Что это такое? Такого названия никто не слышал.
— Говорят, — продолжал Пауль, — что весной этого года на одном дипломатическом банкете в Хельсинки японский посол и финский дипломат чокнулись за будущую встречу в районе Урала. Одного из них уже проучили под Халхин-Го- лом. Уверен, что вскоре проучат и другого.
Ласн поднял рюмку и, выждав наступления паузы, сказал:
— Ясно как день, что если бы русские не разместили тут осенью своих частей, то нас бы уже погребла гитлеровская лавина. Так поднимем же и мы свои стаканы...
Он не сказал, за что, но кто хотел, тот и так понял.
Пюви сидела в стороне у рояля и негромко наигрывала что-то из Грига. Когда говорил Пауль, девушка, нажав на левую педаль, приглушала звуки инструмента — она, видно, одним ухом прислушивалась к мелодии Грига, другим — к словам Риухкранда.
Когда Пауль собрался уходить, Пюви уже была в пальто. И получилось так, что на улицу они вышли вместе. Ночной городок спал под белым покрывалом. Холодный воздух бодрил. Не видно было ни души.
- Я хотела спросить, если это, конечно, не секрет, - за что вас выслали?
- Что там рассказывать! Повод для высылки всегда найдется. Как знать, не случится ли и с вами то же самое, раз вы осмелились пройтись и поговорить со мной?
Ну нет, пусть Риухкранд не преувеличивает. До этого еще не дошло. А если и дошло, так что ж? Она не из робких. К тому же и Риухкранд придает ей смелости. Он сам, наверно, даже и не догадывается, какой свежестью тут повеяло с его приездом. Ведь в этом городишке можно заплесневеть, здешняя обстановка превращает человека в обывателя, кругозор у всех такой, ограниченный...
Пауль возражал: местные жители вовсе не такие ограниченные и косные, как думает Пюви. Пусть она вспомнит хоть сегодняшний вечер. Чтоб разбить людские предубеждения, рушить стен не понадобилось. Достаточно было сдуть пепел, и угли тотчас разгорелись!
Нет, пусть Риухкранд не судит по ней и по сегодняшним гостям Ласна. Ведь у него собираются только вольномыслящие учителя, а таких не много. Да и они тоже не ахти какие герои. Другое дело Риухкранд...
И тут посыпались комплименты, от которых Паулю сделалось неловко. По-видимому, девушка и сама поняла это.
- Я, наверно, вам совсем надоела? — спросила она после тщетного ожидания ответа. - Но вы должны меня простить, ведь так редко удается поговорить с человеком иного склада.
И снова начались расспросы. Много ли Риухкранд читает? Какую литературу? Политическую? Вероятно, ее теперь получают из-под полы, прямо от русских? Если Риухкранду попадется что-нибудь интересное, не даст ли он почитать и ей? Очень ли тяжело быть в разлуке с друзьями и товарищами? Поддерживает ли он переписку с ними?
За последнее время Пауль свыкся с тем, что его засыпают вопросами, но любопытство этой девушки переходило всякие границы. Он отвечал ей порой* шутливо, порой уклончиво, а порой задавал встречные вопросы.
Наконец они остановились у дома, над дверями которого висел большой позолоченный крендель.
Риухкранд, решив тотчас же распрощаться и пошли домой, протянул руку. Однако девушка не отпустила его, а, оглянувшись по сторонам и уверясь, что их никто не подслушивает, встала на цыпочки и прошептала:
- Если вам нужно что-нибудь спрятать - книги, бумаги или что другое, так дайте мне, так будет надежней... До свиданья!
Предложение последовало совершенно неожиданно. Не было ли это всего-навсего ловушкой, в которую Пауля хотели заманить? Или девушка говорила искренне? Пауль долго размышлял, но так и не пришел к твердому заключению. Ему показалось, что в некотором отношении он вел себя неосторожно, и это вызвало у него неприятное чувство.
Хорошо встретить в изгнании протянутую дружескую руку, но все же не стоит при этом попадаться на удочку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139