«Эстония шагает в ногу с Союзом Советских Социалистических Республик!»
Все Помещения были полны радостного оживления. Здесь можно было увидеть вековечных тружеников из деревни и города, политзаключенных, подпольщиков, представителей прогрессивной интеллигенции, мужчин и женщин. Все оживленно беседовали друг с другом, точно старые друзья и знакомые.
Раздался звонок. Началась сессия народного представительства. В зале заседаний, где в течение долгих лет нуворишами и дельцами разных мастей было произнесено столько фальшивых речей, впервые зазвучал победный, решительный и могучий голос самого трудового народа. Неприкрытая правда была в этих речах. Не было никаких расхождений и препирательства.
В благоговейном молчании почтили память товарищей, которые отдали жизнь в борьбе за интересы рабочего класса и сами не могли увидеть этого великого дня победы. Только два человека с угрюмыми лицами демонстративно продолжали сидеть в дипломатической ложе. Кто эти господа?. Обращенные на них негодующие взгляды готовы были испепелить их. Через минуту они исчезли из ложи.
Наконец с торжественной медлительностью с трибуны раздались слова:
— Выражая свободную, единодушную волю эстонских трудящихся, Государственная дума провозглашает советскую власть в Эстонии... Эстония объявляется Советской Социалистической Республикой... Да здравствует Эстонская Советская Республика!.. Да здравствует Союз Советских Республик — родина трудящихся всего мира!
Словно огненными письменами запечатлелись эти слова в сердце Пауля. Он чувствовал, как растворяется в этом могучем подъеме, который охватил весь зал, до балконов. Рукоплескали, пели «Интернационал», провозглашали здравицу Советской Эстонии Советскому Союзу.
Еще более бурной овацией встретили депутаты на следующий день решение просить Верховный Совет Союза Социалистических Республик принять в свой состав Эстонскую Социалистическую Советскую Республику. Все встали, жали друг другу руки, в восторге обнимались.
Паулю казалось, будто в этот час за его спиной захлопнулась дверь в мрачное прошлое эстонского народа и с торжественной медлительностью открылись ворота в светлое будущее.
Все три дня сессии прошли как единый радостный, праздничный день. В утренние часы последнего дня Пауля из зала собраний вызвали к междугороднему телефону* Ему позвонил главный врач терапевтической клиники доктор Милиствер. Он начал свой разговор с поздравлений по поводу исторических решений Государственной думы, но по
голосу его было заметно, что все это являлось лишь успокаивающим предисловием к чему-то другому. Что случилось? Пауль с нетерпением ожидал продолжения.
— Рут Кянд... — донеслось из телефона.
Сердце Пауля дрогнуло.
— Что с ней?
— Она просит передать вам, что ей уже лучше. Операция прошла удачно, и она поправляется.
— Операция? Какая операция?
— С ней в субботу ночью на пути домой случилось небольшое несчастье.
Пауль слушал не дыша.
— Пуля попала ей в плечо и слегка задела легкое. Она лежит в нашей клинике. Мы делаем все, что в наших силах.
Бледный, растерянный вышел Пауль из телефонной будки. Он остановился возле окна и рассеянно поглядел в него. Он задал много вопросов и сквозь треск в телефоне услышал ответы, но в общем все оставалось для него смутным. Вернувшись в зал заседаний, он продолжал пребывать в этом состоянии и не слышал, не видел, что происходит вокруг него. Рут, наверно, в гораздо более тяжелом состоянии, чем можно предположить по явно смягченному сообщению доктора Милиствера. Может быть, она сейчас умирает... Нужно бы немедленно поехать туда, пока еще не поздно!
Но он взял себя в руки. К тому же Рут у надежных людей, доктору Милистверу вполне можно доверять. Приезд Пауля не поможет ране зажить быстрее.
Увидев в перерыве Таммемяги, Пауль взволнованно поделился с ним своими тревогами, но оказалось, что Таммемяги известно гораздо больше, чем ему самому.
Пауль, например, не знал, что у Эрмсона в тот день состоялось тайное совещание, где обсуждали, как организовать подполье, достать оружие, завязать контакт с заграницей, и прочие подобные вопросы. К тому времени, когда к Эрмсону пришли с обыском, совещание уже кончилось и последние из участников через задний ход ушли в лес. Как раз они-то и стреляли ночью по машине Народной самообороны. В перестрелке была ранена случайно ехавшая в этой машине дочь профессора Кянда, а с вражеской стороны пострадал известный шпик Оскар Каарт.
— Он, наверно, и сознался во всем?
— Нет, его еще не успели допросить, он довольно тяжело ранен.
— Кто же?
— У этого раненого шпика застали некоего Китса. Тот кое в чем сознался. Наверно, надеялся этим облегчить свою участь.
— Кто? Биллем Ките? Этот литератор?
— Должно быть, тот самый. Он, правда, утверждал, что на совещание попал случайно. Туда его якобы привел его шурин Винналь, начальник кайтселийта. Тот будто бы имел намерение делегировать Китса за границу, переправив его через залив с возчиками спирта.
— Значит, уже организуются? Поднимают голову? А сам Винналь?
— Его еще не поймали.
Видимо, враги революции и народа все же оказались активнее, чем предполагал Пауль. Они выползли, точно сороконожки из заплесневевшего угла, по которому прошлась метла. А в щелях их оставалось еще больше. Какой злобой они переполнены! Не удивительно, что они не остановятся перед кровавой местью. Это еще только начало.. Осторожность! Бдительность! Как легко и сам он мог стать их жертвой. Часть выброшенных за борт уже переплывает на другой берег, в другие страны, где их с восторгом встретит оголтелая стая профессиональных эмигрантов, раздувающих крестовую войну против коммунизма, чьи чемоданы и сундуки вместе с тем всегда готовы к возвращению.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139