- И Матраэль отдал его в наши руки, послав знаменье
магу... Хмм... Чего же Он хочет? Чтобы наш мудрец вернул этому варвару
память? Но возможно ли такое?
- Сомневаюсь, - Тай Па покачал головой. - Чародей, даже столь
искусный, как почтенный Саракка, все-таки не бог... Да и зачем Матраэлю
прибегать к помощи смертного, если б он решил простить убийцу? Скорей, я
думаю, Он желает, чтобы Саракка сделал то, что в его силах, не больше и не
меньше. Может быть, даровал некоторое просветление... вот тут... - Рука
кхитайца многозначительно коснулась лба.
Тасанна усмехнулся.
- Выходит, не пытать, а лечить? И ты тоже так думаешь? - Он поглядел
на мага, и тот, почтительно сложив руки на груди, поклонился. - Ну, быть
по сему! Лечи!
Откинувшись на спинку кресла, дуон прикрыл глаза и замер. Он не
отпустил своих вельмож, и те по-прежнему сидели в багряном чертоге,
освещенном бесчисленными лампами из серебра, в которых горело благовонное
масло. Воздух, насыщенный его ароматом, был густым и тяжелым; сизые
струйки дыма поднимались к высокому потолку, нависая там расплывчатым
облачком, похожим на те, коими Матраэль скрывает свое золотое око,
уставшее от созерцания земных мерзостей и непотребств. Пламя светильников
отражалось в блестящей бронзовой оковке дверей, за которыми несли стражу
солдаты в железных кольчугах, с квадратными завитыми бородами; отличные
воины, столь же ретивые и безжалостные, как и пришелец с севера. Правда,
не такие искусные в делах убийства...
- Удивительную и страшную историю поведал нам мудрец, - произнес
наконец дуон, подняв веки. - И самое страшное в ней то, что добавлено
сегодня и здесь предусмотрительным Тай Па.
- Да, повелитель? - Старый кхитаец приподнял тонкие, будто
нарисованные брови. - Что же такого страшного было сказано мной?
- Как что? - Тасанна неторопливо приложился к чаше. - Как что? -
повторил он, стряхивая капельки вина с бороды. - Пришел человек с севера,
убил моих солдат, крепких мужей, способных постоять за себя, и бог его
покарал, лишив разума... Мы же, я сам, ты и ты, - владыка ткнул перстом в
полководца и советника, - тоже убиваем. Убиваем врагов, убиваем
преступников и святотатцев, наказываем провинившихся рабов... Возможно, то
право власти - убивать... А если нет? Значит ли сие, что Лучезарный и на
нас может обрушить свою кару? Так же, как на этого варвара?
Чело дуона омрачилось, но тут Тай Па спокойно заговорил.
- За свои ошибки и жестокость, светлейший, мы ответим после смерти,
представ перед светлыми очами Матраэля; тогда Он будет нас судить и
карать. Но вряд ли нам грозит Его гнев сейчас, коли Он позволил и тебе, и
мне, и доблестному Рантассе дожить до преклонных лет - хотя, быть может,
все мы более страшные грешники, чем северный варвар, зарубивший десяток
солдат.
- Странно, - сказал дуон.
- Странно, - подтвердил Рантасса.
- Странно, - согласился маг, поглядывая на бесстрастное лицо старого
кхитайца.
- Странно, - Тай Па склонил голову. - Действительно странно, и я вижу
тому лишь одно объяснение: у этого варвара свои дела с богом, и спрос с
него выше, чем с нас.

20. ПРОБУЖДЕНИЕ
Саракка в глубокой задумчивости шел по одному из подземных переходов,
что шестью лучами разбегались от дворцового зиккурата. Этот вел в
пирамиду, посвященную созвездию Пальмы; в ней, по древней традиции,
обитали жены и наложницы дуона - в том числе и прекрасная вендийка,
которую молодой маг допрашивал совсем недавно. Считалось, что женщины
владыки, пребывая в башне Пальмы Кохт, станут такими же плодоносящими, как
это древо; и надо сказать, что поверье сие оправдывалось. Во всяком
случае, дуон Тасанна насчитывал потомков десятками, и многие его сыновья,
достигшие возраста зрелого мужа, командовали уже воинскими отрядами.
Коридор, что вел к зиккурату Пальмы, тоже удостоился названия -
дороги Крылатых Коней; эти чудесные звери были отчеканены в натуральную
величину на бронзовых панелях, покрывавших стены. Два фриза тянулись на
добрую сотню шагов, и только посередине величественную процессию лошадей
Матраэля прерывали другие изображения: слева - огромная пальма в цвету,
справа - водопад Накаты, падающий из темного зева пещеры. Среди застывших
в бронзе струй виднелась небольшая дверца; она и вела в обитель
придворного мага.
В начале и конце широкого и хорошо освещенного прохода дежурили
стражи, но у покоев Саракки не стояло никого, хоть дверь и не запиралась
вовсе - ни обычным, ни магическим замком. Нужды в том не было: если б
незваный гость попробовал проникнуть к нему, дальше лестницы он бы не
прошел. Конечно, существовали и более грубые методы, коими можно было
нарушить уединение Саракки - например, пробить потолок его подземных
чертогов - но такую меру применили бы лишь в случае великой провинности,
чтобы доставить не оправдавшего доверие чародея к яме с пауками или в
кавалерийские казармы, к жеребцам и их страшным копытам. Саракке же эти
ужасы больше не грозили.
Отворив дверцу, он протиснулся на маленькую площадку, за которой
начиналась лестница, ровно двенадцать ступеней, ведущих вниз. По-прежнему
пребывая в задумчивости, молодой маг спустился вниз, потом поднялся, ибо
за первым лестничным маршем был еще один, точно такой же, однако ведущий
наверх. Затем ему пришлось снова спуститься и подняться, и еще раз, и еще;
наконец Саракка хлопнул себя ладонью по лбу, коря за рассеянность, и
пробормотал нужное заклятье.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201